Навеки твой - [89]

Да, ничего веселенького я не вспомнил.

Пригнувшись, из домика вышел Хамре. Он мрачно посмотрел на меня, лучше сказать, сквозь меня и проговорил:

– Они почему-то всегда не слишком красивы.

Никто не ответил.

Один за другим из домика выходили полицейские. Все были потрясены и молчали. Так обычно бывает сначала. Никто не знает, что сказать, никому не хочется делать то, что необходимо.

Хамре посмотрел на меня.

– Ты ничего не трогал? – безразличным тоном спросил он. – Все осталось как было?

– Да. Там не было никакого оружия, – кивнул я.

– Вот именно. И ты никого не заметил, когда поднимался сюда?

– Нет, ни единой живой души.

– Пожалуйста, прибереги свой юмор для другого Раза, Веум.

– А это вовсе не…

– Да, да, да, – махнул он рукой. – А зачем ты, собственно, сюда пришел?

– Я хотел поговорить с ним, – кивнул я в сторону домика.

– О чем?

Я сделал шаг вперед.

– Посмотри на мое лицо. Оно никогда не отличалось особой привлекательностью, но ты, наверное, заметил, что с ним что-то случилось с тех пор, как мы виделись в последний раз?

– Это неизбежно. Я хочу сказать, что этого нельзя не заметить.

– Это было неизбежно для Джокера и его компании – я хочу сказать, повстречаться со мной.

Пауза.

Внизу на дороге остановились еще два автомобиля, и еще несколько человек направилось сюда через лес.

Четверо полицейских смотрели на меня.

– Ты сказал, что ему и тебе кое о чем надо было поговорить, что-то обсудить? – спросил Хамре.

– Да, но я…

– Не делай из нас идиотов, Веум, – перебил Хамре. – Мы знаем, что не ты его убил. Мы ведь не считаем тебя идиотом.

– Ты, Веум, известен как человек, который не убивает, но может ударить так, что человек теряет сознание, – сказал один из полицейских.

Я повернулся к нему и стал внимательно его разглядывать. Я никогда не видел его раньше, а то я бы его запомнил. Лицо его было покрыто веснушками горчичного цвета, а волосы, торчавшие под фуражкой, имели тот особый желто-рыжий оттенок, который напоминает выжженную солнцем траву.

– Я не понял, как твоя фамилия, – сказал я.

– Исаксен, – ответил он, – Педер…

Этот голос лучше всего было сразу позабыть, как последнюю фразу из плохой книги.

– Хватит вам, – сказал Хамре с раздражением и отошел к вновь прибывшим.

Я стоял и поглядывал на Педера Исаксена. Он тоже смотрел на меня жесткими глазами. Еще один из тех, кто не любит меня. Добро пожаловать! Набирается целый клуб. Ты не будешь чувствовать себя одиноко, Исаксен.

Я повернулся и сказал в спину Хамре:

– Я вам тут еще нужен?

Хамре повернулся с полураскрытым ртом и поднял палец к моему лицу.

– Ты останешься здесь, Веум. Ты не сдвинешься ни на метр. И не произнесешь ни одного слова.– – И он снова отвернулся.

Я ничего не ответил. Подошел к дереву, спиной привалился к стволу, достал мятный леденец и постарался выглядеть человеком, потерявшим интерес к жизни.

48

Через некоторое время подошло еще несколько полицейских, и уже не было оснований жаловаться на отсутствие активности. Люди приходили, становились в дверном проеме, заглядывали внутрь и потом распрямлялись с застывшими лицами. Кое-кто исчезал внутри домика, задерживался там на несколько минут и выходил. Что они делали там внутри, я мог только догадываться и фантазировать. Но когда мне скучно, моя фантазия, к сожалению, становится довольно грязной.

Никто со мной не разговаривал. Я стал как бы частью дерева, у которого стоял. Один раз Хамре появился из проема, озабоченно поглядел мимо меня на жилые дома и сказал своим коллегам:

– Нам придется очень многих допросить.

Пока я так стоял, я попробовал представить, как все это произошло. Наверное, у Джокера была здесь назначена с кем-то встреча. Они вошли внутрь, чтобы побеседовать. Потом поспорили о чем-то, и кто-нибудь из них выхватил нож. Это мог сделать либо Джокер, либо тот, кто с ним был. Из-за этого ножа они и подрались, и Джокер оказался побежденным.

Как легко все получилось. Но это было лишь предположение, поскольку я не мог ничего знать о том, кто был здесь с Джокером. Я не знал и того, имело ли это убийство какую-то связь со смертью Юнаса Андресена.

Существовал один человек, с которым я хотел бы поговорить до того, как это сделает Якоб Э. Хамре.

Но Якоб Э. Хамре сказал, чтобы я ждал здесь и не двигался. Однако он же сказал, чтобы я не произносил ни слова, так что, может, он не заметит, если я исчезну. В первый момент хотя бы.

В том, что он вообще это заметит, я не сомневался. Единственным аргументом моей защиты могло быть только одно: я должен был найти убийцу.

Я стоял и следил глазами за полицейскими. Скоро Хамре должен был освободиться и отдать место преступления в распоряжение технических работников, с тем чтобы заняться самим следствием – всей этой рутиной с бесконечными допросами.

Полицейские уже истоптали затейливым узором всю землю вокруг домика. Они стояли теперь маленькими группками и разговаривали. Никто на меня не смотрел.

Я пошевелился, сделал шаг от ствола и вернулся, став рядом с деревом. За деревом росли кусты с промежутком в одну-две ладони друг от друга. Если удастся прошмыгнуть между ними, то меня очень скоро скроет темнота.

Я оперся плечом о дерево и начал медленно двигаться вокруг ствола, чтобы спрятаться за ним.