Навеки твой, Лео - [24]

Пару секунд он смотрит на меня, его лицо немного смягчается, и он продолжает:

— Это я-то не знаю тебя, Эви? Сейчас расскажу, что я знаю о тебе. На той неделе, когда я следил за тобой, я видел, как ты села на автобус и поехала к старичку, чтобы отвезти ему печенье.

Я ошеломлена и в замешательстве качаю головой.

— К мистеру Куперу? — Я морщу лоб. — Он живет по соседству с домом, где я провела четыре года. Он всегда был добр ко мне. Он вдовец. Одинокий. И ему очень нравится мое печенье с шоколадной крошкой.

— Эви, два часа автобусом в один конец, — мягко говорит он.

Я глубоко вздыхаю.

— Джейк, наверное, в этом есть какой-то смысл, но…

— Тот парень на лестничной площадке, похоже, был готов убить меня прежде, чем я успел сообразить, что заставляю тебя чувствовать себя неловко.

— Морис? — переспрашиваю я, наморщив лицо в полной растерянности. — Ну да, он настоящий рыцарь.

— Ну а тот, другой, парень, который так и стрелял в меня глазами, как из лазерных пушек, чуть не растопил меня своими злыми взглядами, потому что подумал, что я неуважительно отношусь к тебе на публике? — снова с нежностью спрашивает Джейк.

— Лэндон? Это один из моих лучших друзей, он…

— Эви, по-моему, ты не понимаешь, о чем я, и я сейчас все тебе объясню прямо здесь, детка.

Детка? Он только что назвал меня деткой? По моему позвоночнику пробегает дрожь — не очень-то мне по душе такие острые ощущения. «Не давай ему снова покорить тебя, Эви».

Лицо Джейка все еще сосредоточенно, с почти мучительной гримасой он продолжает:

— Ты говоришь «спасибо» и «пожалуйста» абсолютно всем, Эви. Ты чуть не наткнулась на кокер-спаниеля, гулявшего с хозяином, и, обходя его, сказала «извините». Ты сказала «извините» собаке. И, держу пари, даже этого не заметила. Потому что твоя манера поведения так глубоко укоренилась в тебе, что стала второй натурой. А из того, что я знаю о твоем прошлом, я догадываюсь, что никто, блин, не учил тебя этому. Это сама Эви, такая от рождения.

Я онемела, уставившись на него, слишком ошеломленная, чтобы говорить.

— Я знаю, что люди, которым повезло завоевать твое доверие и дружбу, понимают: ты всегда рядом и готова поддержать, потому что ты отдаешь им всю себя, и если у них есть ты, значит, у них есть очень много. И еще, Эви, когда ты уходишь от людей, даже незнакомых, они провожают тебя взглядами. И я скажу тебе почему, я ведь и сам это чувствовал. Потому что они не хотят, чтобы свет, называемый Эвин свет, который излучаешь ты, уходил от них. Они хотят видеть, как он приближается к ним и остается с ними.

— Э-э…

— Так что пусть я не знаю, какое у тебя любимое блюдо, не знаю даже, когда у тебя день рождения. Но то, что я знаю, прекрасно, и того, что я знаю, Эви, достаточно, чтобы хотеть узнать о тебе больше.

Он замолкает, мы смотрим друг другу в глаза, стоя посреди тротуара, на автобусной остановке, и, насколько я понимаю, мы находимся на Луне.

— Ой, Джейк, — говорю я.

— Что, Эви?

— Я опоздала на автобус. Желаю прокатиться.

Он смотрит на меня с минуту, после чего его дивное лицо расплывается в широкой улыбке.

Ух ты.

Пока он ведет меня к своей машине, мы не произносим ни слова, Он открывает пассажирскую дверь и помогает мне устроиться. Потом обходит машину и садится на водительское место — воплощенное изящество.

Когда мы выходим из машины, Джейк смотрит на меня и говорит:

— Я хочу, чтобы ты выслушала, что было вчера вечером.

Я покусываю щеку, ловлю себя на этом, прекращаю и нервно смотрю на него, пока он продолжает. Все-таки он снова покорил меня. Но я все еще настороже.

— Отец Гвен — финансовый директор в компании моего отца. «Компания моего отца» на самом деле значит «моя компания», сейчас это именно так, но я еще не привык к этой мысли. — Он на секунду замолкает. — Так или иначе я уже сто лет знаю Гвен и ее отца, и уже сто лет мы с Гвен временами где-то бываем вместе, хотя я всегда давал ей понять, что не заинтересован в большем, чем то, что между нами есть, а между нами, собственно, ничего и нет. А вот Гвен заинтересована в большем, и ее приучили верить, что она имеет право на все, чего хочет, и если она подольше поноет, то и получит все. Переехав сюда, я попытался наладить с ней хорошие отношения, хотя Гвен — поверхностная сучка, и я много лет обращался с ней пренебрежительно, отчасти потому, что это имело побочный эффект: трахая ее, я мог насолить отцу, которому было бы неловко, что я так обхожусь с дочерью его сотрудника. — Джейк снова замолкает и слегка хмурится; мне любопытно, о чем он думает, но я молчу.

— Этот вчерашний выход с Гвен был запланирован несколько месяцев назад, и я уже не мог пойти на попятный. Дело было для меня важным, и я решил, что не будет ничего страшного, если я приведу с собой Гвен, как и планировал. Но уже три секунды спустя понял, что тут я ошибся, — еще до того, как увидел там тебя.

Мне вовсе не хочется радоваться этому, но я радуюсь. Радуюсь, и все тут. Но потом все же хмурюсь.

— А Гвен разговаривала так, будто у тебя с ней все на мази, — говорю я, глядя прямо перед собой.

— Гвен же видела, как я смотрю на тебя, видела, какая ты красивая, и вела себя так, как считала нужным, чтобы удержать тебя подальше от меня. Понимаю, что она пыталась тебя унизить, — это она отлично умеет, но, Эви, ты могла бы надеть на себя мешок из-под картошки, вываляться в грязи, и все равно в одном твоем мизинце было бы больше шика, чем во всей Гвен с ее дизайнерскими шмотками. Гвен это знает. И она это ненавидит. Именно поэтому она старалась изо всех сил, чтобы ты почувствовала ее превосходство. А я просто с ума сходил от того, что не могу ворваться в эту кухню, отыскать тебя и объяснить ситуацию, но ты была на работе, и я боялся тебе навредить.