Дома никого не оказалось. Я взял из кармана пиджака двадцать пять рублей, надел чистую рубашку, съел кусок бублика, валявшийся в вазе. Направляясь к двери, я прихватил со стола записку сестры и, стоя у косяка, прочел.
«Мамуля, — писала сестра. — Я уехала к Марине, приеду завтра, как обещала, днем. Ромка ночевать не придет. Так что, пожалуйста, закрывайся на цепочку».
Я постоял с минуту и снова прочел: «Ромка ночевать не придет»…
Ромка — это я…
Что-то сегодня уж больно жарко… Что за погода!
«Ромка ночевать не придет…»
Я присел на стул.
Что же это? Я еще и сам не знаю, приду я ночевать или не приду. Я даже не решил еще, идти мне или не идти… куда задумал. Я еще сам ничего не решил, а обо мне снова всё знают! Хотя никто, конечно, не в состоянии понять, зачем я это делаю…
Не в состоянии, не в состоянии!.. Хватит того, что знают!
С улицы, сквозь закрытую дверь балкона, доносятся голоса. Полдень… В комнате душно. На небе ни тучки. Опять днем будет парить…
— Что, Вовка, презираешь? А сам куда от Тамарки?.. Вот я тебе, — глухо доносилось с улицы.
Так идти или не идти?
— Изме-енник! — хохотнули под балконом. — Чуть жена из дома, а уж он к подруге.
— Ла-адио… — насмешливо пророкотало в ответ. — На ночку — не беда… Авось не узнает.
Постойте! Про ночку… изменник… — да ведь это же на мой счет прохаживаются! Что за пошлость, что за гадость! Разыгрывают опереточную сцену специально для меня. И судят, естественно, по себе. Дурачье! Если, конечно, мне все это не кажется…
— А я вот Тамарке скажу!
— Да ладно! Что я, не мужик, что ли?
И снова — сытый гогот.
Так, доверившись наваждению, можно спятить. И пойматься на любой розыгрыш.
Я почувствовал бешенство. Но меня не отпускало и любопытство. Я встал и подошел к двери балкона. Очень хотелось глянуть, кто это там так гулко вещает.
— Скажу, скажу Тамарке, — все похохатывал нахальный басок.
А я вынужден терпеть! При чем здесь Тамарка?.. Правда это или неправда — а ведь вынужден. Смешно. Сказать им, что ли, как бездарно они судят о человеческой природе? Только перед кем рассыпаться? А в то же время хочется, чтобы поняли…
Между тем, все сильнее я чувствовал какое-то приятное щекотание в груди. Что-то меня приятно изнутри грело. Что? Да ведь я был героем дня! Поглядите только, как заинтересованно обсуждают на улице мою персону, пытаются понять в ней что-то, разгадать… Ха-ха!.. Только нет, подальше от соблазна. Пусть, черт с ними, думают, что хотят.
Я сделал шаг вдоль двери с тем, чтобы отойти от балкона. Но как-то невольно рука сама потянулась к ручке, дверь сама собой как-то незаметно открылась. На меня пахнуло свежим горячим воздухом.
Внизу стояли двое мужчин и удивленно на меня смотрели. Пусть глядят, вот он я.
А какая приятная, оказывается, это вещь — слава…
