Наука Плоского Мира II: Земной шар - [123]

— Так пр-пр-пр Так просто-то, дадада просто, да? — сказал Дурврун.

— Я проверил его, — сказал Мгновен.[136]

В Круглом Мире нет монахов истории — по крайней мере нам еще не удалось застать кого-нибудь за этим занятием (с другой стороны — а смогли бы мы это сделать?), но некий аналог рассказия в нашей истории все-таки есть. Как гласит поговорка, «история повторяется» — в первый раз она разыгрывается, как комедия, во второй — как трагедия, потому что история, помимо прочего, учит нас тому, что она она нас ничему не учит.

История Круглого Мира напоминает биологическую эволюцию: она подчиняется определенным правилам, но при этом, по-видимому, порождает себя в процессе собственного развития. Более того, создается впечатление, что по ходу развития она создает свои собственные правила. На первый взгляд, это противоречит факту существования динамики, поскольку динамика — это правило, которое связывает текущее состояние системы с будущим, отделенным от настоящего крохотным мгновением. Но динамика должна существовать, потому что в противном случае историки не смогли бы обнаружить в истории никакой логики — даже по прошествии интересующих нас событий. То же самое касается и эволюционной биологии.

Разгадка кроется в необычной природе исторической динамики. Она представляет собой эмерджентное явление. Эмерджентность — одно из самых важных и в то же время самых трудных для понимания свойств, присущих сложным системам. В этой книге оно играет важную роль, поскольку именно существованию эмерджентной динамики люди обязаны своей способностью рассказывать истории. Если вкратце, то без эмерджентной динамики у нас бы не возникло необходимости рассказывать истории, потому что любой из нас мог бы разобраться в интересующей его системе, используя ее собственный язык. Когда же динамика эмерджентна, упрощенная, но выразительная история становится лучшим описанием, на которое только можно надеяться…

Однако сейчас мы забегаем вперед, так что давайте немного сбавим обороты и вначале объясним нашу точку зрения.

У обычной динамической системы фазовое пространство задано явным образом и предопределено. Иначе говоря, существует простое и точное описание всех возможных состояний системы, которое — в некотором смысле — известно заранее. Помимо этого, имеется фиксированное правило или набор правил, которое по текущему состоянию системы определяет ее состояние в следующий момент. Например, если мы пытаемся разобраться в устройстве Солнечной системы с точки зрения классической физики, то фазовое пространство будет состоять из всевозможных координат и скоростей, связанных с планетами, лунами и другими космическими телами, а набор правил — из ньютоновских законов всемирного тяготения и движения.

Поведение такой системы детерминированно — в принципе, ее будущее полностью определяется настоящим. Доказать это довольно просто. Возьмем текущее состояние и, применив правила, вычислим, каким оно будет в следующий момент времени. Теперь уже это новое состояние можно считать «текущим» и с помощью правил рассчитать будущее системы на два шага вперед. Повторив эти действия, мы предскажем состояние системы через три шага. Проделав вычисления миллиард раз, мы определим будущее состояние на миллиард шагов вперед.

В XVIII веке математик Пьер Симон де Лаплас, опираясь на этот математический феномен, придумал яркий образ «необъятного разума», способного предсказать будущее каждой частицы во Вселенной при наличии точного описания всех таких частиц в какой-то один момент. Лаплас понимал, что сложность подобных вычислений не позволяет реализовать их на практике, а провести одномоментное наблюдение всех частиц не просто проблематично, а вообще невозможно. Но несмотря на эти трудности, созданный им образ помог сформировать оптимистичный взгляд на предсказуемость Вселенной. Или, точнее, ее не слишком больших фрагментов. В течение нескольких столетий наука прикладывала колоссальные усилия, чтобы добиться реалистичности подобных прогнозов. Просто поразитлеьно, как сегодня мы способны предсказать движение Солнечной системы через миллиарды лет в будущем и даже (более-менее точно) предсказать погоду на целых три дня вперед. Это не шутка. По сравнению с Солнечной системой, погода намного хуже поддается прогнозу.

В романе Дугласа Адамса «Автостопом по галактике» гипотетический лапласовский разум высмеивается в образе суперкомпьютера «Глубокомысленный» («Deep Thought»), которому потребовалось пять миллионов лет, чтобы вычислить ответ на величайший вопрос жизни, Вселенной и всего остального. В результате он получил ответ 42. «Глубокомысленный» не так уж сильно отличается от «необъятного разума», хотя в основу его имени было положено название порнографического фильма «Глубокая глотка» («Deep Throat»), которое, в свою очередь, совпадает с псевдонимом анонимного информатора по делу «Уотергейтского скандала», ставшего причиной отставки президента Ричарда Никсона (как быстро люди забывают…).

Одна из причин, по которой Адамс смог так высмеять мечту Лапласа, состояла в том, что около сорока лет назад мы поняли, что для предсказания будущего Вселенной или даже ее маленькой части требуется нечто большее, чем необъятный разум. Необходимы абсолютно точные начальные данные, верные с точностью до бесконечно малого разряда. Недопустима даже малейшая ошибка.