Наука логики. Том II. Субъективная логика. (Материалистически структурирован) - [13]

предмета, — есть нечто субъективное в смысле абстрактной рефлексии и непостигнутых в понятии представлений. — Бог, как живой бог, а еще более, как абсолютный дух, познается лишь в своем действовании. Человеку уже рано дано было наставление познать его в его делах; лишь из них могут проистекать те определения, которые именуются его свойствами, равно как в них же содержится также и его бытие. Таким образом, постигающее в понятии познание его действования, т. е. его самого, схватывает понятие бога в его бытии и его бытие в его понятии. Бытие само по себе или даже наличное бытие есть столь скудное и ограниченное определение, что трудность найти последнее в понятии несомненно могла возникнуть лишь оттого, что не подвергли рассмотрению вопрос о том, что же такое само это бытие или наличное бытие. — Бытие, как совершенно абстрактное, непосредственное соотношение с самим собою, есть не что иное, как абстрактный момент понятия, который есть абстрактная всеобщность, дающая нам также и то, чего обыкновенно требуют от бытия, а именно, нахождение вне понятия; ибо насколько она есть момент понятия, настолько же она есть и его различие или абстрактное суждение, в котором понятие противопоставляет себя самому себе. Понятие, даже и как формальное, уже непосредственно содержит в себе бытие в более истинной и более богатой форме, поскольку понятие, как соотносящаяся с собой отрицательность, есть единичность.

Но, конечно, трудность найти бытие в понятии вообще и равным образом в понятии бога становится непреодолимой, если это бытие должно быть таким бытием, которое встречается в контексте внешнего опыта или выступает в форме чувственного восприятия, подобно ста талерам в составе моего имущества, чем–то схватываемым только рукой, а не духом, видимым по существу внешнему, а не внутреннему оку, — если бытием, реальностью, истиной именуется то, чем обладают вещи как чувственные, временные и преходящие. — Если философствование, рассуждая о бытии, не поднимается выше чувственности, то к этому обстоятельству присоединяется еще и то, что, говоря о понятии, оно не покидает чисто абстрактной мысли; эта последняя и противополагается бытию.

Привычка принимать понятие лишь за нечто столь одностороннее, как абстрактная мысль, сделает для многих уже затруднительным признать то, о чем говорилось выше, когда мы предложили рассматривать переход от понятия бога к его бытию как применение изображенного нами логического процесса объективирования понятия. Однако, если, как это делается обыкновенно, соглашаются с тем, что логическое, как формальное, составляет форму для познания всякого определенного содержания, то следовало бы допустить по крайней мере и это отношение применения, если только вообще не думают остановиться, как на чем–то окончательном, на противоположности между понятием и объективностью, на неистинном понятии и столь же неистинной реальности. — Однако, давая экспозицию чистого понятия, мы указали еще далее, что оно есть само абсолютное, божественное понятие, так что поистине тут имело бы место не отношение некоторого применения, а указанный логический процесс представлял бы собою непосредственное изображение самоопределения бога к бытию. Но по этому поводу следует заметить, что, поскольку понятие должно быть изображено как понятие бога, его следует понимать уже как принятое в идею. Упомянутое чистое понятие проходит через конечные формы суждения и умозаключения потому, что оно еще не положено как в себе и для себя единое с объективностью, а только еще находится в стадии становления последнею. Таким образом, и эта объективность также еще не есть божественное существование, еще не есть светящаяся в идее реальность. Но все же объективность настолько же богаче и выше бытия или существования, фигурирующего в онтологическом доказательстве, насколько чистое понятие богаче и выше, чем указанная метафизическая пустота совокупности всех реальностей. — Однако я откладываю до другого раза предприятие осветить ближе то многообразное недоразумение, которое внесено логическим формализмом в онтологическое, равно как и в остальные так называемые доказательства существования бога, а также и кантов- скую критику их и посредством восстановления их истинного значения возвратить лежащим в их основании мыслям присущую им ценность и достоинство (253).

Как уже было упомянуто, перед нами проходило уже несколько форм непосредственности, но в разных определениях. В сфере бытия она есть само бытие и наличное бытие; в сфере сущности — существование, а затем действительность и субстанциальность; в сфере же понятия, кроме непосредственности как абстрактной всеобщности, мы имеем теперь еще и объективность. — Там, где не нужна точность философских различений понятия, можно употреблять эти выражения как синонимы: упомянутые определения возникли ведь из необходимости понятия. Бытие есть вообще первая непосредственность, а наличное бытие есть она же с первой определенностью. Существование вместе с вещью есть непосредственность, возникающая из основания, из снимающего себя опосредствования простой рефлексии сущности.