Научные битвы за душу. Новейшие знания о мозге и вера в Бога - [25]

.

Мэтью Альпер, «Бог и мозг»

Альпер представляет целую группу в современной совокупности мыслей о духовности и нейробиологии – надежду, что нейробиология обеспечит поддержку атеистическому и материалистскому мировоззрению. Однако тезис Альпера имеет два изъяна: (1) он уклоняется от предмета вопросов, на которые пытается ответить; (2) не опирается на подлинную науку.

Обойденные вопросы

«Иметь нормальный человеческий мозг еще не значит иметь религию. Это подразумевает только, что ее можно обрести, но с огромным трудом»[119].

Паскаль Буайе, «Объясненная религия»

Возможно, мы никогда не узнаем культурных допущений людей, живших до того, как их мысли нашли отражение в искусстве и литературе. Но мы можем не сомневаться в том, что некоторые притязания совершенно невероятны, например, первые два пункта доводов Альпера, приведенные выше.

Религия распространена настолько широко, что наверняка является генетически наследуемым инстинктом? Если некое поведение широко демонстрируется в разных исторических культурах, это еще не значит, что оно наследуется генетически. Что на самом деле наследуют человеческие существа, так это способность к абстрактным идеям – таким, как Бог, будущее, нравственность, свободная воля, смерть, математика и т. п. Как и следовало ожидать, религиозные идеи обычно коррелируют с участками мозга, хорошо развитыми у человека. Но поиски унаследованного механизма или процесса, управляющего именно религиозными идеями (и больше никакими?) бессмысленны.

Медитация (или созерцание) соотносится с конкретными участками мозга, но только потому, что наблюдается стремление к конкретному состоянию психики и мозга. С другой стороны, общие культурные идеи, верования и практики, связанные с Богом или религией, слишком расплывчаты и своеобразны, чтобы классифицировать их как инстинкты, на что рассчитывает Альпер. «Огненная проповедь» Будды, вдова, зажигающая памятные свечи, «говорение языками» харизматичного христианина, приверженец культа карго[120], ждущий принца Филиппа, могут продемонстрировать совершенно разные состояния психики и мозга. Однако всю эту деятельность можно с полным основанием отнести к религии. Эти виды деятельности объединяет (и отделяет их от инстинктивного поведения животных) человеческий интеллект, порождающий общую идею, относящуюся к реальности, и действующий на основании этой идеи, а не конкретный участок мозга или цепочка нейронов в нем.

Страх смерти путем естественного отбора закрепил инстинкт религиозной веры у первых людей? Альпер делает любопытное допущение, широко распространенное среди атеистов: истоки веры в Бога у наших предков – это стремление пережить смерть. Но насколько нам известно, в большинстве культур просто подразумевается то, что люди живут и после смерти[121]. Одни надеются попасть в рай, другие страшатся ада, многие предвкушают восстание из мертвых или бесконечную череду возрождений в неизвестном облике. В сущности, в некоторых системах религиозных взглядов исчезновение, к которому отчаянно стремится верующий, может быть достигнуто лишь после обретения высшего состояния духовного просветления, возможно, по прошествии множества жизней!

Носители аборигенных культур разных эпох не только не боялись смерти души, но и подразумевали, что душа легко отделяется от живого тела, как указывал антрополог Дж. Дж. Фрэзер в работе «Золотая ветвь» (1890). Представители множества культур на протяжении тысячелетий всячески стремились угодить духам предков. Тени, отражения, снимки и сны зачастую считались отделенными от тела душами, блуждающими, где им вздумается[122]. Довольно широко было распространено мнение, что у животных и растений тоже есть некое подобие души. Вот рассказ Фрэзера о традиционных взглядах охотника:

Как правило, он считает животных наделенными душой и интеллектом, подобным его собственным, поэтому, естественно, обращается к ним с уважением. Точно так же, как он стремится задобрить духи убитых им людей, он старается умилостивить и души убитых им животных… В целом, по-видимому, предполагается, что зло от нарушения подобных запретов не столько ослабляет охотника или рыболова, сколько по той или иной причине оскорбляет животных, которые в дальнейшем не станут разрешать ловить их[123].

Если опираться на народные поверья традиционных культур исторических времен, возможно, наши давние предки никогда не считали, что смерть означает уничтожение. Можно утверждать, что дарвиновский естественный отбор выбирает людей, избежавших отделения души от тела. Однако можно также задаться вопросом, давали ли многочисленные времяемкие практики аскезы и табу традиционных культур какие-либо преимущества верующим в процессе естественного отбора.

«Каждому животному приписывается определенный срок жизни, который нельзя укоротить насильственными методами. Если животное погибает до истечения отпущенного ему срока, эта смерть лишь временная, и тело немедленно возрождается в своем прежнем виде из капель крови, животное продолжает существовать до конца предопределенного периода, после чего его тело наконец распадается, а освобожденный дух спешит присоединиться к сородичам – теням сумеречной страны»