— Мичурин…
— Ну, ну, продолжай… Положи лампу на стол.
— Мичурин… он… — в голове моей опять-таки не появилось ни одной мысли даже на тройку. — Он… сначала родился… в Мичуринске…
— Допустим. Дальше.
Я вроде Ленчи вспомнил на секунду моего отца и маму, но и это не помогло.
— Он очень любил яблоки и многие другие фрукты и овощи… Он потом захотел помочь…
— Кому?
— Народу, конечно, — я разозлился и выпалил: — Кандиль с китайкой он скрещивал… Сам товарищ Калинин за опыты орден Ленина ему вручил. За научные открытия тоже.
Ленча схватилась за голову.
— Садись. Очень плохо. Это неудивительно при такой дисциплине.
Я пошёл на место, согнувшись от горя. За два дня нахватал замечаний и двоек, проиграл Петьке бамбуковые палки, а опыт не вышел.
Я с надеждой написал Ленче записку.
«Может, ты всё выучила тогда? Вова».
Ленча ответила мне на синей промокашке:
«Я на всякий случай выучила. Лена».
Я, выходя из себя от ярости, написал:
«Марковь пареная!!! Что же ты не сказала!!!»
Ленча ответила:
«Не марковь, а морковь. Ты и не спрашивал».
А после уроков ко мне пристал Петька:
— Пошли к тебе. Я заберу палки. Отдашь?
Мне, конечно, было жалко их отдавать. Я сказал:
— Отдам. Только, чур, уговор. Если учёные докажут, что мысли всё-таки передаются, ты мне вернёшь палки. Идёт?
— Идёт! И значок японский в придачу, — на радостях пообещал Петька.
— Ну пошли!
— Пошли, пошли, — сказал я. И подумал: «А что дома бу-у-дет?..»
