Научить писать нельзя, а что можно? - [7]

Игорь Дерябин: Не слишком ли много ремесленников и мало мастеров?

Не знаю, в чем считать. Знаете, процитирую известный мультфильм «В попугаях я значительно длиннее». Смотря в чем считать. Много, мало. Не знаю.

Юлия Терехова: Что вы думаете о привлечении бета-ридеров?

Если вы можете найти такого человека, который будет читать ваш текст до публикации, то я — за. Мне кажется, что это хорошая вещь.

Алена Туманова: Может ли стихотворец сам оценить качество лирического произведения, ведь обычно пишут то, что ярко переживают?

Может, когда остынет и перестанет ярко переживать. Через неделю.

Алексей Ефремов: Работая над текстом, становишься энциклопедией. Как быть, если пишешь о том, чего хочешь знать кожей, но знаешь лишь прочитав, посмотрев?

Вы задали прекрасный вопрос. Становишься энциклопедией. «Становишься» вы написали, не присоединяешь к себе энциклопедию, а становишься. Это значит, что вы это прочувствовали, вы это сделали частью себя, поэтому если так, то все получился, вы все правильно делаете.

Саша Книжный: Вы считаете себя хорошим писателем? Получают ли плохие писатели, с вашей точки зрения, большие гонорары?

Я не знаю, какой я писатель. Мне трудно об этом судить. Я ничего по этому поводу не чувствую. Я только знаю, что время от времени я впадаю в замысел и живу в нем, забыв обо всем остальном. Получают ли плохие писатели высокие гонорары? Я не плачу никому гонорары и не знаю.

Алена Чеботарева: Как воспринимать критику и похвалу в адрес своей книги?

Пытаться не воспринимать это как критику и похвалу, а попытаться вытащить важную для себя информацию.

Иван Тимофеев: Можете объяснить понятие «видеть свой текст»?

Конечно, вот вы читаете свой текст и понимаете, что здесь вы сбились с ритма, здесь вы очень монотонно использовали синтаксические конструкции и они утомляют ухо. Кстати, я советую вам читать свой текст вслух, чтобы вы могли его услышать. Посмотрите, может быть у вас где-то затянуто описание, может, у вас слишком короткий или длинный диалог, посмотрите на него как на архитектуру, умейте отстраниться и увидеть его как фрагмент написанной реальности. Я не знаю понятно ли я объясняю, понятно ли я выражаюсь, но видеть свой текст — это видеть его глазами человека, который понимает в узелках. Представьте себе, что швея, которая прекрасно вышивает, смотрит на вышивку другой мастерицы, переворачивает и смотрит, какие сделаны узелки. Надо уметь увидеть узелки в своем тексте — все ли хорошо, все ли гладко.

Виктор Тоньшин: На форуме «Эксмо» есть тема, где даются полезные советы как писать динамические сцены, экшн…

Извините, я не дочитываю ваш вопрос потому, что есть еще масса книжек, особенно в Америке, как написать бестселлер, как написать гениальный роман. Если бы кто-нибудь по этим книгам мог написать бестселлер, гениальный роман! Если бы прочитав, как написать экшн, кто-нибудь мог написать экшн — это было бы бесценно. Но почему-то… Это как книжки о том, как стать миллионером, знаете? Получилось у кого-то стать миллионером, прочитав книжку?

Ольга Савельев: Что вы скажете о творчестве в соавторстве?

Это великий дар мочь работать в соавторстве. Я считаю, что это прекрасно. Знаете, найти себе соавтора — это как найти себе родственную душу, близнеца, я не знаю. Я мечтала бы найти такого человека, но это, к сожалению, очень сложно.

Елена Баукина: Чем отличается графоман от писателя?

Всем. Графоман не перетаскивает читателя в свой мир. Графоман не в состоянии написать текста, который читатель будет переживать как собственный опыт. Читатель будет скользить глазами по фразам и довольно скоро начнет грызть ногти и зевать. Графоман интересен сам себе в первую очередь, он любуется собой в тексте.

Родион Рахимов: «…Хочешь быть мастером, макай свое перо в правду. Ничем другим больше не удивишь», — писал Василий Шукшин. Надо ли писать всю правду, или можно что-то утаить, чтобы не обидеть читателя или оглушить!?

Я не знаю, как коротко на этот вопрос ответить. Нельзя врать, потому что читатель чувствует ложь, и он от вас отвернется — тратить время, чтобы еще какую-то ложь читать. Мне кажется, обидеть или оглушить — не важно, про это можно совершенно не думать. Есть такая точка зрения, что литература — это о том, что нельзя, это постоянное тестирование этической границы, я, честно говоря, так не думаю. Я не думаю, что тестирование этической границы — это задача искусства, но я в то же самое время не думаю, что нужно думать о том, чтобы не обидеть читателя. Есть о чем подумать писателю — не обязательно об этом.

Марина Пилюгина: Я всегда писала дневник, пишу и сейчас. Начала книгу — получается жизнь свою переписываю. Стоит продолжать?

Да, стоит.

Света Котина: Что вы думаете о феномене дневников, документальной прозы?

Я больше всего на свете люблю читать дневники и документальную прозу. Мой любимый дневник, опубликованный издательством «НЛО», это книга Любови Шапориной. Всем рекомендую прочесть эти два тома, это просто потрясающее чтение.

Сергей Брусов: Реально ли в современной России зарабатывать писательством?

Не знаю. Мне кажется, да. Мне кажется, реально, но, понимаете, все зависит от того, к какому типу писателей вы принадлежите. Бывают писатели, которые пишут очень мало, им не надо писать много для того, чтобы быть писателем. Для того чтобы быть писателем, настоящим, крупным — достаточно написать одну книгу, не надо двести. Если вы писатель такого типа, который может написать одну книгу — честь вам и хвала, вы войдете в историю этой одной книгой, но жить на это не сможете. Если вы сумасшедше продуктивный писатель, и вы нашли свою творческую вибрацию и можете писать много — я думаю, что все идет к тому, что жить на это можно. Сейчас очень много каких-то новшеств в книгоиздательском деле, есть много сервисов, в частности, RIdero, который позволяет самостоятельно издать свою книгу. Вообще, это очень важно, что издательство как институт, который определяет судьбу книги и писателя начинает размываться, это очень важно, что появляется достаточное количество инструментов для прямого контакта с читателем.