Научи меня умирать - [94]

Все, Котаро, больше писать нечего. Чувствую, что если не остановлюсь сейчас, то не сделаю то, что собираюсь сделать. С каждым написанным словом моя решимость слабеет.

Больше всего я хочу прийти к тебе и лечь рядом. И знать, что у нас есть завтра.

Но это не моя судьба. Больше я не хочу занимать чужое место.

Прощай».

Внизу стояло число и ее печать.

Я пожалел, что прочитал это письмо. «Больше всего я хочу прийти к тебе и лечь рядом. И знать, что у нас есть завтра».

Этой ночью Котаро Ито, которого я знал тридцать лет, умер. Вместо него родился другой человек. И я не знал, смогу ли я с ним жить. У меня на этот счет были серьезные сомнения.

Я взял второй конверт. Отнести его в полицию, Вик? Конечно, конечно… Я ведь знаю, что там. Отлично знаю, мне даже не нужно его вскрывать. И так все предельно ясно.

И очень трогательно, Вик. Правда, очень трогательно.

Странная девушка по имени Вик, я не могу принять твой подарок. Просто не могу… Даже если написанное в том письме – правда. Хотя в это я не верю… Я не верю, что ты могла это сделать. И никогда не поверю. Даже думать об этом не хочу.

Я повертел конверт в руке. Прислушался к себе. Нет, у меня не было ни малейшего желания вскрыть его. Все равно я не поверю ни единому слову.

Другие, возможно, поверят.

Но покупать свободу за такую цену? Нет. Быть может, еще несколько дней назад я бы отнес это письмо в полицию. Отнес бы, придумав по пути дюжину оправданий этой гнусности. Теперь же мне было наплевать на свою шкуру. Теперь я знал, что есть вещи куда важнее. И за это можно было сказать спасибо только Вик.

Медленно, очень медленно, я разорвал конверт на мелкие кусочки. Я понимал, что в ладонях у меня обрывки моей жизни. Я понимал, что сам подписываю себе приговор. Я понимал, что с каждым тихим «ри-и-ип» тают мои шансы остаться на свободе.

Но иначе поступить я не мог.

Это был мой боевой вылет камикадзе, это был окоп, который я защищал, прикованный к пулемету…

Вик, ты не просто девушка, которую я мог бы полюбить. Ты павший в неравном бою товарищ по оружию. И ты должна понять, что иначе поступить я не могу. Мне приходится нарушить твою последнюю волю. Иначе твоя смерть окажется напрасной. Вообще все окажется напрасным.

Я вышел на улицу и выбросил обрывки письма в ближайшую урну. Потом добрел до телефона и позвонил в полицию.

Они приехали быстро. Я едва успел вернуться в квартиру Вик. Видимо, патрульная машина была совсем рядом. Следом за полицейскими подъехали врачи.

Вик положили на носилки, накрыли простыней и погрузили в машину «скорой помощи».

Меня вывели из квартиры в наручниках. Спускаясь по лестнице между двумя дюжими парнями в форме, я думал о том, что конец у этой истории получился не слишком веселым.

Эпилог

У меня не было ни сил, ни желания как-то выкручиваться. На первом же допросе я рассказал все, что знал. Про Вик, про Ямаду, про ограбление и фонари-дубинки… Не стал говорить только про обезьяну. Это было ни к чему.

Пикачу и Рейчу обрадовались, увидев меня. Особенно Рейчу. Он очень старался, чтобы мне не пришлось скучать во время следствия. У него неплохо получалось. Почти так же хорошо, как у Ямады.

Ну и черт с ним.

Доказать, что это я развлекался с ножом, покемоны так и не смогли. Им пришлось довольствоваться тем, что я рассказал. Ни больше, ни меньше… За ограбление мне дали три года тюрьмы. Не так уж и много, если подумать.

Кто был настоящим убийцей, я так и не узнал. Вариантов ответа было три, и два из них мне очень не нравились. Настолько не нравились, что я запретил себе думать об этом. В жизни должны быть тайны. Без них никак…

После тюрьмы я не вернулся в Токио. За три года изоляции отвыкаешь от суеты. Я отправился на Хоккайдо. Исколесив его вдоль и поперек, я решил остаться в Немуро. После ограниченных пространств и решеток мне хотелось простора. А где можно увидеть настоящий простор, кроме как на море?

И я остался в этом морском городе. И стал рыбаком. Ведь надо было как-то зарабатывать себе на жизнь. А это, как оказалось, не самый плохой способ. Простой и честный.

Постепенно я начал рисовать. Сначала для себя. Не думая о том, что это может стать моей работой. Если возвращался с моря не слишком уставшим, я брал бумагу, карандаши, находил местечко поспокойнее и сочинял всякие истории. Какие-то получались лучше, какие-то хуже. Для меня это не имело значения. Я просто рисовал то, что мне хотелось. Если это кому-то нравилось, я радовался. Вот и все.

Со временем от комиксов я перешел к картинам. Никогда не думал, что из меня выйдет хороший художник. Но, продав первую картину, понял, что, наконец, нашел свое место.

Очень скоро я сделал себе имя. Обо мне много писали. Что-то было правдой. Но вранья, как водится, было на порядок больше. Со мной советовались, мое мнение ценилось среди художников… За мои картины платили неплохие деньги. Одним словом, я стал крутым парнем. Появились какие-то друзья… И, конечно же, враги. Врагов, как и вранья, было больше. Я не расстраивался. Когда не боишься жить так, как хочешь, тебя мало что может расстроить или напугать. Единственная штука, которая имеет значение, – свобода. Свобода быть собой.