Научи меня летать - [9]

— Так правда то, что госпожа говорила?

— Конечно, правда, — усмехнулся Хин. — Зачем бы ей придумывать?

— А некоторые у нас считают, что очень даже есть зачем, — возразила Вирра.

Мальчишка сотворил недоумённый жест:

— Это была бы очень глупая ложь, потому что её легко проверить.

— Так уж легко? Приедет какой-нибудь самозванец, и пока разберёшься!

— Кому нужен такой позор?

— Орур говорит, что бывало такое, — авторитетно заметила Вирра. — А старейшина у нас умный.

— Молодой старейшина, — захихикала малышка.

— Спроси хоть того же Тадонга — он знает эту историю, — добавила старшая девочка.

— Я с ним не разговариваю, — негромко напомнил Хин.

— Ну и глупо. Зачем?

— Я так хочу.

Вирра наставительно подняла палец:

— Всё равно однажды заговоришь.

— Не заговорю!

— А вот и заговоришь!

Вельрика, обрадованная начавшимся спором, поддержала сестру:

— Заговоришь! Заговоришь! — принялась повторять она.

— Не шумите вы так! — одёрнул девочек Хин. — Если будете мешать стражникам спать, они вас больше не пустят.

Мост и двор они пересекли в тишине, держа пальцы на губах, чтобы не забыть о необходимости молчать. Они опасливо озирались по сторонам, словно были лазутчиками в стане врага, переглядывались меж собой и широко улыбались. До ворот все трое добрались незамеченными и быстро шмыгнули в крепость.

— Хин, — заговорила Вирра, когда они по винтовой лестнице поднялись на второй этаж, — а какой он из себя?

— Опять уан? — вредно спросил мальчишка. — Я не знаю, я его не видел, а мать всегда выражается так, что даже если сама что-то понимает, никто другой этого всё равно не поймёт.

— Он добрый?

— Да не знаю я. Наверняка нет.

— А почему он раньше не приехал?

— Не знаю, — в третий раз повторил Хин. — И вообще мне плевать на этого уана!

Вирра недоверчиво заглянула в лицо мальчишке, но больше ни о чём не спросила. По другой лестнице они поднялись на третий этаж, прошли его и вновь спустились на второй. Коридор, в котором они оказались, был тёмным и пыльным, но даже малышка не испугалась. Хин сняли перчатки с рук и нащупал стену, а потом двинулся вперёд — от отметины, к отметине. Он шёл первым, осторожно переступая через камни, лежавшие на полу. Правой рукой мальчишка водил перед собой и, когда нащупал невидимую стену, тихо велел девочкам остановиться.

— Третий камень вниз и влево от последней отметины, — шёпотом напомнила Вирра.

Хин сосредоточенно провёл пальцем по стыкам и тотчас тусклый серый свет обрисовал стены и фигуры. Мальчишка встал на четвереньки и полез в узкий проём. Старшая девочка пустила вперёд сестру, и только потом протиснулась сама. Длинный коридор поворачивал налево, покрытые пылью столбы поддерживали потолок, а свет пробивался сквозь узкие окошки, в которые едва можно было просунуть руку. Вдоль по стенам тянулись диковинные надписи, вырезанные в камне, в нишах на трёх цепях висели тяжёлые металлические чаши; все они были пусты.

— Вот здесь он будет жить, твой уан, — проговорил Хин. — Так что сегодня мы последний раз тут играем.

Йнаи с поклоном доложил:

— Все собрались.

Каогре сотворил жест позволения, и младший советник отступил в сторону. Один за другим в хижину вошли шестеро летней. Первые пять были немолоды — старше Йнаи, а двое из них превосходили годами самого уана. Они и в приграничную деревню привезли с собою богато расшитые мантии, а ступали чинно, словно во дворце, но шестой человек — высокий, беловолосый, загорелый, одетый лишь в набедренную повязку — разбивал торжественное впечатление.

Опережая остальных, он уселся за стол и зевнул. Некоторые из советников взглянули на него неодобрительно, но никто не посмел его одёрнуть. Йнаи последним занял своё место — справа от беловолосого силача — и невольно сморщил нос. Пока старшие разворачивали карты, он осторожно коснулся плеча соседа и прошептал:

— Ченьхе, я же предупредил, во сколько собрание.

— Ага, — дружелюбно улыбнулся беловолосый. — Ну, так я здесь.

— Вы могли отпустить новобранцев раньше и переодеться. Ваш отец любит, когда всё чинно.

— Слушай, не начинай. Что важнее: прихоти отца или военная мощь? — самодовольно усмехнулся силач.

— Не думаю, что десять лишних минут тренировки сделали наших воинов непобедимыми, — вежливо заметил Йнаи.

Беловолосый озадаченно взглянул на него, задумался, но вскоре вновь уверенно улыбнулся и снисходительно бросил:

— Меньше слов, больше дела!

Советник умолк: возражать тут было нечего. Наследник Каогре даже не оспаривал чужие слова — чаще всего он их просто не понимал. Обсуждения на совете казались ему скучными. Он чувствовал, что важно разряженные старики попусту тратят его и своё время. У всего, о чём они говорили, было простое решение, а они начинали изъясняться загадками, да ещё возражали друг другу. К тому же на советах часто обсуждали одно и то же — видно, стариков подводила память. Вот они заговорили об укреплении границы с зоной Олли, потом о засухе в наиболее северных деревнях владения и ещё о множестве скучных вещей. Наконец, стали думать, как подавить бунт в двух селениях, отказавшихся платить подати и перебивших сборщиков и их охрану. Ченьхе грыз ногти и нетерпеливо топал ногой. Раньше тема бунтов была ему интересна, но тот вопрос, который его отец старательно обходил стороной, обещал, как казалось молодому наследнику, куда более заманчивые перспективы.