Научи меня летать - [10]

Наконец, Каогре положил на ворох карт лакированную трубочку.

— До сих пор наш сосед на юго-западе не представлял опасности, — сказал он. — Это была ничья земля — даже её обитатели держатся такого мнения. В крайнем случае, можно сказать, земля Гильдии. Мы ждали, но Весна не вводила войска, напротив, год назад вывела последнюю кварту.[5] Тогда мы обсуждали эти действия и заключили, что гильдар осознали как бессмысленно и дорого содержать войско в чужой стране — их доходы не покрывали убытки. Всё казалось логичным, но кто из вас объяснит мне, что творится теперь?

Советники задумались и, пользуясь их молчанием, вмешался Ченьхе.

— Что нам за дело разбираться? — воскликнул он. — Мы должны немедленно напасть!

Все взоры обратились к нему. Йнаи негромко вздохнул, а отец поманил силача наклониться к нему ближе, после чего прошептал: «Немедленно сядь и уймись. Не вынуждай меня позорить тебя перед советом». Ченьхе молча подчинился.

— Так какие мысли? — разбил тишину Каогре.

Советники переглянулись. Заговорил третий из них:

— Я думаю так, что нападать сейчас нельзя. Надлежит посмотреть.

— Я думаю так же, — отрезал уан. — О нападении не может быть и речи. Но что смотреть? Я не так молод, чтобы наслаждаться головоломками. Зачем присылать уана, если войска у него нет?

— Легко объяснить всё тем, что Весна не ведает, что творит, — подал голос четвёртый советник.

— Шесть лет назад иные тоже так думали, — усмехнулся второй.

— Не понимая замысла другого, легче всего объявить его дураком, а себя мудрым, — вмешался уан.

Четвёртый советник жестом призвал к вниманию.

— Выслушайте меня до конца, — попросил он. — Лето не едино. Лето — это люди. Весна — так же. Может ли быть, что все её люди проницательны?

Первый советник медленно улыбнулся:

— Гильдия устранилась. Наш сосед — весен, но он сам по себе.

Ченьхе изо всех сил старался не показывать скуку. Каогре бросил взгляд в его сторону и проговорил:

— Остановимся на таком объяснении. Нужно выяснить, кто этот уан, и какие у него связи в Весне. Иначе говоря: какими силами и как скоро поддержит его Гильдия в случае опасности.

— И поддержит ли, — добавил четвёртый советник.

— Не будем мечтать, — ответил ему Каогре. — Совет окончен.

Все кроме наследника поднялись и чинно направились к выходу. Йнаи, шедший последним, плотно закрыл дверь, и тотчас беловолосый силач вскочил с места. Он разгневанно ударил кулаком по столу.

— Вы стали трусом с годами, отец!

— А ты так и не научился мыслить, — холодно ответил уан.

— Мне тридцать четыре, а вы и не думаете передать мне власть!

Каогре вздохнул.

— У тебя недостаточно авторитета среди воинов. К тому же есть множество проблем, которые ты не сможешь решить.

— Какие же? — силач скрестил руки на груди. — Думаете, я не смогу подавить бунты? Подумайте лучше, отчего они случились! Люди ещё повинуются вам, помня о прежних победах, но с годами вы будете дряхлеть всё больше. Однажды они перестанут бояться, и кто-нибудь с достаточным авторитетом проткнёт вас копьём. А земли можно упустить из рук того раньше.

Уан хищно улыбнулся.

— Ты рассчитывал поразить меня своею речью, Ченьхе? — спокойно спросил он. — Причина бунтов не в том, что я дряхл или теряю хватку. Если ты её усилишь — а ты усилишь её — вот тогда поднимутся уже далеко не две деревни. Начнётся междоусобица, ты вынужден будешь двинуть войска с границы против своих же людей в глубине владения. И тогда для любого из наших соседей твои земли станут лёгкой добычей. Более того, народ откроет перед ними ворота.

— Вы не можете этого знать, — упрямо заявил силач.

— Я не собираюсь это проверять, так вернее, — ответил Каогре. — Я хочу, чтобы ты запомнил: сейчас для нас нет большего блага, чем мир. Повести войска в бой — всё равно, что поджечь собственный дом. И хватит споров об этом, хватит глупых предложений! Мой ответ всегда будет: нет!

С десяток секунд оба человека молча смотрели друг другу в глаза, потом беловолосый недобро улыбнулся:

— Тогда скажите мне, отец, как я смогу завоевать авторитет? Как я смогу прославить своё имя, чтобы никто не спрашивал: почему именно он? Любой сможет бросить мне вызов, потому что не подвиги добыли мне титул. Вы заставили людей трепетать перед вами, но что сделал я? Они ведь спросят себя об этом. И каков же будет ответ? Что они назовут, когда будут искать причину, возвысившую меня над ними? Они не скажут: это Ченьхе, победивший разом трёх муроков.[6] И не скажут: это Ченьхе, завоевавший владения бывшего уана Каяру. Нет, они скажут: ах, это сын Каогре.

Уан спокойно выслушал пылкую речь.

— О том, чему ты посвящаешь все свои раздумья, ты говоришь уже вполне разумно, — заметил он. — Однажды ты сможешь править.

— Когда? — прямо спросил беловолосый. — Через двадцать или тридцать лет?

— Не торопись.

— Отец, вы должны меня понять!

— И ты меня пойми, — сурово произнёс Каогре. — Я запрещаю не оттого, что не верю в тебя. Ты не мыслитель, но прекрасный воин. Мы говорили о бунтах. В войне шестилетней давности наши войска понесли большие потери, наши деревни были разрушены. Мне пришлось увеличить подати, потому что я не уверен, сколько ещё Дэсмэр будет баловать нас миром — своей благосклонностью. Но мы обираем и без того разорённую землю. Свою же землю. И я не могу жестоко карать взбунтовавшиеся селения — потеря даже одного из них будет для нас ощутима. Нельзя допустить голода, нельзя допустить смуты, и нужно увеличивать численность войск, нужно укреплять границу с зоной Олли — тамошние владения не пострадали, и только чудо удерживает их от нападения. Сейчас трудные времена, Ченьхе. Ты должен умерить амбиции.