Научи меня летать - [78]

— Да… но… — мальчишка сгорбился и провёл рукой по лицу.

— Удачи тебе, Хин, — искренне пожелала Вирра, коснулась его плеча и пошла прочь.

Он лежал в пыли, прижимая руки к груди. Ветер пронизывал его насквозь, несмотря на палящее Солнце, а мальчишка слушал, как время мчится мимо и сквозь него, неостановимое и невозвратное, пробивая в теле и душе тысячи тысяч дыр и унося с собой потускневшие обломки. Он хотел рассыпаться песком на потеху ветру — лишь бы уже ничего не знать и не чувствовать. С отчаянной надеждой он полз и полз к краю, желая только одного: провалиться в чёрное небытие.

Всё менялось. Вирра и та вырвалась из пут, её ожидала яркая жизнь, полная новых пейзажей, которые он, Хин, не увидит никогда, удивительных людей, которых никогда не узнает. Весна, сказочный мир, открывал перед ней свои врата. А мальчишка оставался в прошлом, к которому она никогда не пожелает вернуться, и только вспомнит через пару десятков лет с мягкой, чуть грустной улыбкой.

Все уйдут. Хин и сам сбежал бы, если бы знал куда и мог объяснить — зачем; если бы нашёл силы бороться. Он чувствовал, что обречён, так же как тонкая костяная трубочка под ногой матери. Горсть осколков стекла — разноцветных чешуек — прах волшебства.

Мальчишка поднялся, отошёл к стене. Копать обломком камня было трудно, Хин помогал руками и часто отирал грязным рукавом пот, заливавший глаза. Наконец, он ухватил край серого платка и осторожно вытащил его из земли, отряхнул, развязал полусгнившую нить. Чешуйки тускло заблестели. Мальчишка пересыпал их на ладонь и некоторое время молча разглядывал, потом вновь завернул в платок и сунул его в карман.

Хин долго бродил вдоль берега реки — Солнце уже клонилось к закату. Рыбы безмятежно шевелили плавниками и, ничуть не опасаясь человека, выпрыгивали из воды, чтобы поймать аппетитного балопа.[15] Чёрное платье уана мальчишка отыскал почти сразу — аккуратно сложенное, оно было присыпано багровым песком. Юный Одезри заключил, что оно лежит на берегу не менее часа, а значит хозяин скоро вернётся за ним. Но минул час, шёл второй, а Сил'ан не появлялся.

Мальчишка вздохнул и сел на песок. Две рыбы прыгнули и едва не столкнулись, Хин лишь мрачно хмыкнул. Что-то большое и белое показалось в реке, но мельтешащие рыбьи тела тотчас скрыли своего сородича. Хин снова вздохнул и посмотрел в небеса.

— Ты не собираешься уходить? — вдруг раздался голос уана.

Мальчишка поднялся на ноги и удивлённо пришурился. Сил'ан стоял к нему спиной, по пояс в блестящей от Солнца воде. Густые чёрные волосы окутывали его мокрым шёлком, точно плащ.

— Отвернись, — потребовал уан, не дожидаясь ответа.

— Зачем? — удивился Хин.

— Если не сделаешь этого, клянусь Сайеной, я и слова больше тебе не скажу.

— Ну, хорошо, — удивлённо протянул мальчишка, отворачиваясь. — Откуда мне было знать, что это так важно.

Позади него раздался тихий шорох осыпающегося песка и шелест платья.

— Что тебе нужно от меня? — недовольно спросил Келеф.

Мальчишка повернулся было, и тотчас неведомая сила крутанула его обратно.

— Стой как стоишь, — мрачно добавил Сил'ан.

Хин поджал губы, подумал и сказал громко, но отрешённо:

— Я тебя ненавижу.

— А, — Келеф усмехнулся. — И я не достоин более выразительной ненависти?

Рыжий упрямец опустил плечи.

— Я тебя ненавижу! — вдруг крикнул Сил'ан, пронзительно, судорожно, надрывно.

Мальчишка, вздрогнув, резко обернулся, потрясённо раскрыв рот и выкатив глаза.

— Убедительней, не правда ли? — довольно поинтересовался Келеф.

Хин прижал руку к груди и медленно выдохнул, внимательно и настороженно глядя в оранжевые глаза.

— Ты зря стараешься в любом случае, — спокойно сообщил ему уан. — Меня ненавидит вся моя кёкьё… Как тебе объяснить это слово? Пусть будет «семья» или «род». Вот это больно. А ты… Сам подумай, кто ты для меня?

— Причина многих неприятностей? — неуверенно предположил юный Одезри.

Келеф улыбчиво прищурился:

— Не переоценивай себя. Разве ты заключил договор и заставил меня прекословить аадъё? Если бы я знал, чем обернётся ослушание…

— Ты бы повиновался?

Сил'ан приоткрыл губы, его взгляд стал задумчивым. Потом он провёл рукой по волосам, уже высохшим, и усмехнулся:

— Твоё ли дело?

Мальчишка молча склонил голову. Келеф посмотрел на реку, кипящую жизнью.

— По нашему календарю этой ночью замкнётся кольцо лет…

— Когда ты вернёшься? — перебил его Хин, нахохлившись.

Уан скосил на него глаза, помолчал и признался:

— Когда аадъё велят мне убираться.

— А если нет? — всё с тем же отчаянным и упрямым выражением лица возразил мальчишка. — Наверняка они скучают по тебе.

Оранжевые глаза потеплели.

— Детёныш, — задумчиво выговорил Келеф. — Запомни: лес по дереву, а море по рыбине не тоскует.

Он опустился на песок и Хин последовал его примеру. Сил'ан хитро прищурился:

— Загадать тебе загадку?

Мальчишка неуверенно поджал губы.

— Я вряд ли отгадаю.

— А я отгадал в детстве, — похвасталось изящное существо. — Она нетрудная. Слушай: слюну Бога не могут клюнуть птицы.

Хин захлопал глазами.

— Э-э… И всё? И в чём загадка?

Келеф весело рассмеялся.

— Сдаёшься? Так быстро?

Мальчишка не удержал улыбку.

— Пожалуй, да. И каков ответ?