Natura bestiarum - [21]

— Но этих познаний пока довольно, — признал охотник, — а обсудить детальности, которые ты явно захочешь из меня вытянуть, можно и после; к примеру, утром на свежую голову.

— Утром? — переспросил крестьянин с подозрением. — То есть, вы нам предлагаете после всего этого просто пойти спать?

— Как тебя… Йозеф?.. Так вот, Йозеф, — пояснил Ван Ален снисходительно. — Сейчас этой твари будет не до нас — очень долго.

— И с чего это ему не до нас? — не унимался Хельмер.

— У него в сердце арбалетная стрела, идиот; вообще арбалетик у Молота Ведьм хиленький, однако вблизи, как я видел, долбит неслабо. А кроме того, я успел его задеть — уже железом; прорезал ему плечо.

— Вы его ранили?.. — проронила Амалия Хагнер испуганно, и Курт нахмурился:

— Что тебя беспокоит?

— Да то, — снова влез крестьянин, — что раненый зверь еще опасней. Еще страшней. Бог ведает, что взбредет ему в голову.

— Такие раны будут затягиваться до самого утра, — отмахнулся Ван Ален. — К утру он будет как новенький, однако с наступлением рассвета обернется человеком, и на его месте нападать на запертый дом с вооруженными людьми я бы не стал. Полагаю, и он не станет.

Глава 4

Рассвет не принес с собою ничего нового, и ночь прошла в полном соответствии с предсказаниями охотника. За стенами шумели лишь ветер и снег, никто не ломился в окна или двери, закрытые на все запоры, и даже волчий вой, донимавший постояльцев минувшим вечером, стих.

Внизу, когда Курт с помощником вышли из комнаты, тишины не было — голос Ван Алена звучал на весь трапезный зал, отдаваясь от стен и низкого потолка, звучал зло и ожесточенно; отвечали ему два голоса — один такой же озлобленный, другой — тихий и смущенный. Судя по всему, Амалия Хагнер и самостоятельный Максимилиан с раннего утра успели сотворить нечто, вызвавшее праведный гнев охотника, и майстер инквизитор с помощником появились в самый разгар учиненной им воспитательной лекции.

— Сказано было ясным и простым человеческим языком! — подтвердил их подозрения Ван Ален, когда они приблизились. — Или я не тот диалект подобрал?

— Мы все уяснили, — смиренно кивнула Амалия, — не надо. Больше не будем.

— Не будете — чего? — уточнил Бруно, и охотник, не оборачиваясь, махнул рукой в сторону двери:

— Утром встал — внутри перед дверью настоящий сугроб и мокрые следы. И эти тут, все в снегу. Выходили, понятное дело, по нужде. Я не против, возбранить человеку отправляться я не могу — пробку не вставишь; но сказано же было вчера, сказано и повторено: ни шагу на улицу поодиночке!

— Нас было двое, — выговорил Максимилиан, выговорил отчетливо и чеканно, явно произнося эти слова уже не в первый раз; Ван Ален фыркнул:

— Их было двое, слышали?.. Зондергруппа из двух великих бойцов, гроза вервольфов!

— Не смейте кричать на меня, — все так же размеренно произнес парнишка. — Вы указали нам на нашу оплошность, мы восприняли ваши слова. Впредь, когда мне потребуется выйти, позову вас с собой. Надеюсь, вы не станете возражать, если ваши распоряжения я припомню вам среди ночи?

— Хохмач, да? — недобро усмехнулся Ван Ален. — Среди ночи наружу вовсе носа не казать! Даже из окна не выглядывать! Повторяю это для тебя лично, коли уж твоя матушка страдает глухотой или слабоумием!..

— Полегче, — предостерегающе прервал его Бруно; охотник поморщился:

— Господи, только без этого. Я не намереваюсь ни на кого давить, если кому-то неймется отправиться на тот свет прежде времени — это их дело, но я как человек в своем уме отказываюсь это понимать… Все, — обессиленно отмахнулся он, отвернувшись от насупленного Хагнера. — Я рано встал, поздно лег и хочу есть. И Импала в своей кладовке наверняка уже околевает с голоду. Где наш любезный хозяин? Еще дрыхнет?

— Вышел за дровами, — тихо отозвалась Амалия, и Ван Ален закатил глаза, изобразив нарочито болезненный стон.

— Это просто невероятно, — пробормотал он со злостью; Курт вздохнул.

— Судя по всему, прежде ты ловил ликантропов лишь по лесам? Добро пожаловать в работу с населением. Все ее прелести… Бруно, пройдись по комнатам. Спят или нет — всех вниз. Общий сбор. Будут выделываться — волочи за шкирку. Судя по всему, вчерашнюю познавательную лекцию о безопасности надлежит повторить, ибо с первого раза усваивать материал здесь, как я вижу, не способен никто.

— Пойду сыщу этого дровосека, — бросил охотник раздраженно, разворачиваясь к двери. — Надеюсь, в данный момент он молится о том, чтобы я не вышел из себя.

— Простите, — несмело заговорила Амалия, когда дверь за ним закрылась. — Мы не думали, что все настолько серьезно. Ведь сейчас день, а он сказал, что днем безопасно.

— Мам, прекрати оправдываться.

— В самом деле, — согласился Курт серьезно. — За что оправдываться? Ян прав. Рисковали вы лишь собственной жизнью, обед изображали лишь из себя самих. Если какие-то чудаки обеспокоены вашей безопасностью, это их дело — что с них возьмешь, с чудаков; верно, Максимилиан?

— Макс, — поправил мальчишка, скрывая внезапное смущение. — Максимилиан — это имя для императора или монаха… Послушайте, майстер инквизитор…

— Гессе.

— Майстер Гессе, — кивнул тот. — Я не хотел вас оскорбить. Не хотел обидеть этого человека или показать, что мы не ценим вашу заботу о наших жизнях. Просто, если на меня, не слушая оправданий, бросаются с обвинениями…