Наступление - [18]

Затем все трое закрылись в канцелярии роты.

— Поручик Игнатов, что вы скажете о настроении в роте? — спросил Додев, прищурив глаза.

— В целом настроение хорошее, господин полковник.

— Честно?

— Готовы выполнить любой ваш приказ!

— И солдаты тоже?

— Так точно!

— Пойдут за вами до конца?

— Так точно! — с небольшой запинкой ответил Игнатов. — До настоящего времени в роте не замечено никаких коммунистических настроений.

— Но можно ли гарантировать, что их не будет и в дальнейшем?

— Так точно, господин полковник, — убежденно ответил Игнатов.

— Если бы так, — многозначительно усмехнулся Додев. — Где подпоручик Слановский?

— Дал ему увольнение на один день. У него больна мать.

— Какие меры приняли в отношении его?

— Жду ваших указаний, господин полковник.

Наступила тягостная тишина. Все трое задумчиво смотрели перед собой. В ветках ореха подрались два воробья. Один погнался за другим, и тот ударился в стекло открытого окна. Додев поднял голову:

— Значит, Игнатов, вы ждете моих указаний? А если бы я вам приказал отрезать ему голову, вы сделали бы это, не колеблясь ни минуты?

Игнатов сконфуженно молчал. Додев продолжал все так же язвительно:

— Вы очень ошибаетесь, если думаете, что это доставит радость и удовольствие вашему командиру полка. Мне и нашей нации нужны головы, которые крепко сидят на плечах. И если вы не смогли припереть его к стене, вина в этом только ваша!

— Господин полковник, разрешите доложить…

— Потерпите еще немного, Игнатов, — Додев сделал нетерпеливый жест, — я хочу, чтобы вы правильно меня поняли. Верю, что вы самым добросовестным образом постарались включить Слановского в карательную группу. Но я также уверен и в том, что вы это сделали так, что не только он, но даже самый закоренелый преступник не пошел бы с вами. Согласитесь, без какой бы то ни было подготовки вы даете ему оружие и хотите, чтобы он расстреливал близких и знакомых ему людей. И я бы на его месте не сделал этого. Не забывайте никогда простую истину: человек всегда становится жертвой своих собственных слабостей. Мне нужно, и я буду требовать от вас сделать так, чтобы при первом же удобном случае руки Слановского обагрились кровью. Вот тогда он и сам будет искать возможности проявить себя.

— Слушаюсь, господин полковник.

Додев рукой показал ему на стул.

— Как население и солдаты воспринимают слухи об изменении положения и речь председателя совета министров Багрянова об изменениях в нашей политике?

Игнатов беспомощно пожал плечами, насупил брови, обдумывая ответ, и наконец сказал:

— До нас вообще не доходят никакие слухи, у солдат нет контактов с гражданскими.

— Сомневаюсь, поручик Игнатов! Не забывайте, что болгарин по своей природе политикан. Порой он не умеет застегивать штаны, но готов давать советы, как управлять миром.

— Господин полковник, доверенные мне люди пока ничего не слышали, поэтому и не донесли мне.

— Тем хуже для них, — кисло сморщился Додев. — Враг прибегает к очень подлым и коварным приемам, чтобы подорвать спокойствие народа и боевой дух армии.

— Виноват, господин полковник! — вскочил Игнатов и с глупым видом уставился на аксельбанты полковника.

Додев, снова махнув ему рукой на стул, продолжал:

— Зачем распускаются слухи о том, что между нашим правительством и русскими якобы ведутся переговоры о военных базах на Черноморском побережье, что обсуждается кандидатура коммуниста на должность главы дирекции полиции, что ожидается поворот в политике, и о многом другом? Вы понимаете, поручик Игнатов?

— Так точно, господин полковник! — опять вскочил с места Игнатов.

— Конечно, все это басни! — Додев поправил аксельбанты. — Мы остаемся до конца верны союзу с рейхом. Судьба Германии — это и наша судьба. Нельзя забывать, что только великая Германия готова гарантировать нам национальное объединение. Чтобы поднять дух населения и солдат, разъясняйте, что очень скоро наступит коренной поворот на фронтах. Будет пущено в ход новое тайное оружие, которое за два дня сметет весь русский сброд. Вам ясно, Игнатов?

— Так точно, господин полковник!

— Поэтому борьба с коммунистами не должна ослабевать, наоборот, она должна усиливаться. Будем их гнать и преследовать до тех пор, пока не уничтожим всех до единого.

Раз пять или шесть Игнатов выпячивал грудь в знак полной готовности выполнить любой приказ своего командира полка. Со своей стороны Додев не сомневался в преданности Игнатова. Он знал, что на достаточно запачканного кровью Игнатова он мог рассчитывать в любом случае, мог использовать его даже для самой черной и неблагодарной работы. Но Додев был достаточно хитрым, ему не хотелось особенно расхваливать Игнатова. Он хорошо знал, что такие люди, как Игнатов, имеют склонность к переоценке своих возможностей и любят предъявлять всевозможные служебные претензии. Поэтому Додев всегда держал Игнатова на значительном расстоянии от себя.

— Как общественная охрана здесь, оказывает ли вам содействие? — продолжал интересоваться Додев.

— Не особенно, господин полковник.

— Почему?

— Кажется мне, что не доверяют они нам.

— А вы какое содействие оказываете им? — стрельнул в него Додев.