Наступление. Часть 2 - [33]

И его — даже если все это всплывет — сильно не накажут. Проблемы с передачей дел существует по каждой резидентуре, бардак сплошь и рядом, что-то теряется, где-то и вовсе просто передают папки по счету, а где-то даже без акта приема-сдачи дел. Он просто скажет, что где-то что-то затерялось и все. Признаков утечки нет — значит, максимум выговор.

— Рахмат — сказал генерал Гуль — спасибо.

Американец и пакистанец посмотрели друг другу в глаза. Оба они понимали, что это значило. Первое — генерал Гуль теперь был должен Уордену, законы мира в котором они работали, заставляли его помнить о долге и отдать его при случае. Любой опытный и работающий на перспективу разведчик ни перед чем не останавливался, чтобы получить таких должников, лично своих должников — даже перед должностным нарушением.

Второе — генерал Гуль теперь превращался из агента ЦРУ в личного агента сотрудника ЦРУ Милтона Уордена. Личная разведсеть — чрезвычайно важно, без этого не пробиться на самые верха. В свое время ЦРУ по-настоящему начиналось не с Донована, он работал во время войны, а во время войны, а во время войны много хитрить не надо — а с личной сети Алена Даллеса, бывшего адвоката, человека, который дольше всех оставался на посту директора ЦРУ и, наверное, лучшего из директоров за все время существования службы. Недаром в Лэнгли висит на видном месте его барельеф и табличка «его памятник вокруг нас», Даллес начал плести свою сеть в Европе еще в тридцатые, своими адвокатскими методами. Если бы не Даллес — скорее всего ЦРУ просто не было бы, а было бы одно из подразделений ФБР, всесильный Гувер просто смял бы их…

— Рахмат… — повторил второй раз генерал Американец махнул рукой — Пустое…

В небе над авиабазой показалась небольшая точка, она быстро увеличивалась и разделилась на три. Это был самолет восемьдесят первой особой авиаэскадрильи ВВС США VC-137, его эскортировали два новеньких F16 ВВС Пакистана. Они приняли его на границе с Китаем, самолет с американской делегацией летел из Пекина. Там, американская и китайская разведка обсуждали новые подрывные акции против Советского союза.

Автомобильный кортеж, для охраны которого привлекли броневик и два грузовика солдат, быстро домчал американцев и пакистанцев до Пешавара. В Исламабаде они даже не задерживались — президент отказался встречаться с американцами, а с кем-либо другим отказались встречаться уже американцы. Так, прямо с аэродрома, ближе к четырнадцати ноль-ноль по местному времени американцы оказались на Хоспитал Роад, в консульстве.

Американскую делегацию должен был возглавлять заместитель директора ЦРУ по оперативной работе Клэр Джордж. Он уже бывал в Пакистане восемь раз, причем один раз — нелегально, он знал всю ситуацию с движением моджахедов и лично — всех главарей крупных банд. Однако — вчера Клэр Джордж был вынужден положить на стол директора ЦРУ заявление об отставке. Причина все та же — Иран-Контрас и ложь перед Конгрессом. Конгрессмен Лихи из демократов, особенно усердствовал в травле американских разведчиков и представителей президентской администрации — что ж, теперь он мог с чистой совестью повесить над своим камином еще один скальп. Парадоксально — но в те годы американские разведчики боялись собственного Конгресса больше, чем всех козней КГБ.

Поэтому — делегацию возглавлял только вчера назначенный Директор Национальной секретной службы Ричард Е. Штольц, тоже находящийся под ударом из-за дела Иран-Контрас — но пока на него ничего не нашли, хотя таскали давать показания регулярно. Ричард Штольц, среднего роста, плотный, улыбчивый ирландец лет пятидесяти был ветераном ЦРУ, пришел в агентство в пятидесятые, был резидентом ЦРУ в Москве, потом начальником Восточноевропейского отдела, отвечавшего за страны, находящиеся в составе Организации Варшавского договора. Положил рапорт на стол и ушел из-за травли, которую развернули по отношению к ЦРУ в семидесятых, в связи с делами во Вьетнаме, в частности — с операцией Феникс[24], в которой запачкались все. Вернулся в Управление по персональному приглашению Кейси, которого считал другом, сейчас вновь был на грани ухода. Вернувшись в ЦРУ, он оставил «на свободе» — так иногда выражались американские разведчики — небольшой, но прибыльный консультационный бизнес. Занять кресло директора Национальной секретной службы его уговаривал судья Уэбстер полдня — больше просто было некому. ЦРУ было под огнем, конгрессмены шли по следу, в русском отделе, возможно, завелся шпион, и вообще все управление, занимающееся борьбой с коммунизмом, гордость Кейси, который полностью реорганизовал его — теперь было под большим знаком вопроса. Сам директор не имел никакого опыта разведывательной деятельности, не знал, что в таком случае делать и с ужасом думал о том, что будет, если информация о возможном русском шпионе в управлении попадет в комитет по разведке Конгресса. Тогда их просто смешают с дерьмом — мало того, что торгуют оружием с Ираном — так еще и плодят русских шпионов. В двери, почуяв запах крови, ломилось ФБР, по идее заниматься контрразведывательными проверками должны были они — но в ЦРУ имелся собственный отдел внутренней контрразведки и возглавлял его ни кто иной, как Олдридж Эймс. По совету первого заместителя директора Роберта Гейтса судья не стал допускать ФБР к проверке, и по его же совету он предложил пост второго замдиректора Штольцу. Тот был чист, потому что продолжал заниматься восточноевропейскими странами — но в то же время отлично говорил по-русски и знал специфику работы русского отдела, который теперь видимо, придется воссоздавать с нуля — потому что был резидентом в Москве. Русский отдел отрезали от всех источников информации — у них, в собственной агентурной сети и так что попало, творилось. Эймс и его люди вели повальную проверку, а Штольц должен был в своей новой должности как-то налаживать работу по СССР в этот критически важный период. Этим он и хотел заняться — но поездка в Пакистан была запланирована давно, Пакистан сейчас приобретал особый вес в свете обострения отношений с Москвой и явного курса Москвы на обострение отношений на Востоке. Лучше было бы ехать Гейтсу — он давно был в должности и знал ситуацию всяко лучше — но первый замдиректора по неизвестным причинам отказался ехать наотрез. Пришлось ехать Штольцу, который толком не разобрал бумаги предшественника на столе.