Настойчивый характер - [46]

- Вот что, Саша, - начал он, взяв в свои руки обе сашины маленькие жесткие руки с запекшимися порезами и ссадинами на пальцах, с твердыми мозольками на ладонях, - ты знаешь, что я никогда вас не обманывал - ни тебя, ни ребят. Я поставил себе целью добиться, чтобы завод поскорее включил изготовление нашего станка в свой план. Это было очень трудно, завод выполняет срочные заказы.

- А станок наш, разве не срочный заказ? - воскликнул Саша, придираясь к каждому слову Сергея Даниловича.

- Ты прав. И для промышленности и для сельского хозяйства чрезвычайно нужны станки… Важно было добиться, чтобы начали делать. Мы добились с Остапом Ильичом, чтобы были отлиты первые шесть деталей - для убыстрения работы это имеет колоссальное значение. Это сделано. А теперь придется уточнить вопрос о марке. Я сказал начальнику токарного цеха: «Давайте начнем скорее, а там надеюсь вас убедить»…

«Правда, правда, Сергей Данилович так говорил», - волнуясь вспомнил Саша. И страшная обида поднялась у него на начальника токарного цеха.

- Вы объясните ему! Скажите! - крикнул Саша, выдернув свои руки из рук Сергея Даниловича и сильно жестикулируя.

- Успокойся. Завтра же с утра я буду говорить

С директором завода. Завтра этот вопрос разрешится. Директор поддержит нас, я в этом уверен. Насчет марки станка - и ты и ребята правы. Это честь училища, нельзя ее уступать.

- Все равно, что честь полка? - порывисто спросил Саша.

- Да, да это очень похоже.

14

Токарями были обработаны первые шесть ответственных деталей. А их всего было двести тридцать шесть оригинальных, сто пятьдесят шесть нормальных, в том числе шестьдесят шестеренок.

Через месяц работы добавили пятого токаря - Гогу Семячкина. Чтобы заслужить эту честь, Гога стал отличником на заводе.

- Ты, Семячкин, точно сбесился. У тебя и взгляд очумелый, - говорили ребята.

- Не лезьте, - коротко ответил Гога. - Некогда мне тут с» вами.

- Разрешите, Евгений Матвеевич, подряд вторую смену работать, - просил он мастера Хрусталева, желая еще больше выдвинуться.

- Не разрешаю. Потом отвечай за тебя. Вишь, даже нос вытянулся.

- Разрешите, - размазывая по щекам слезы, канючил Семячкин.

Хрусталев молча отворачивался.

Тогда Гога решил сделать другой ход.

Однажды он постучался в кабинет директора училища Остапа Ильича Самотько. Он предстал перед директором чисто вымытый, принаряженный и с учетным листком в руке, подписанным начальником цеха.

Непросто было достать этот листок, совершенно непредусмотренный по форме, с перечислением всех особых рабочих заслуг Гоги. Пришлось рассказать начальнику цеха свою «автобиографию», описать в ярких красках все свои рабочие заслуги.

И начальник цеха дал бумажку.

«Насколько же легче разжалобить посторонних людей, чем близких, каким является мастер, - сделал себе жизненную заметку Гога.

Войдя в кабинет, Гога поспешно протянул директору документ. Он подождал, пока директор прочтет, и, на всякий случай, опять стал обрисовывать свои рабочие заслуги.

Остап Ильич отлично знал всех своих учеников, с их причудами и скрытыми планами. Движением руки он остановил Гогу и будничным голосом сказал:

- К станку Т-4 тянет?

- Ага,- быстренько кивнул Гога, сбившись с тона.

- Так бы и сказал, а то целый трактат сложил. Семь минут времени у меня загубил, - директор передвинул на столе свои карманные часы. - Отличник, - говоришь? Три с половиной нормы? Только сделай милость, скажи от моего имени завхозу… На записку, - директор быстро набросал несколько слов… - Скажи, чтобы выдавал тебе дополнительно в течение двух недель по литру молока. Чего-то ты мне не нравишься. Нос какой-то задумчивый у тебя сделался.

«Что это они все с носом пристают?» - подумал Гога, ощупав пальцем свой нос.

- Значит, разрешаете доложить мастеру, что можно?

- Докладывай.

- Есть, товарищ директор. Спасибо!

Гога повернулся и, чеканя шаг, прошел до двери, а потом - вихрем по коридорам…

Если бы он заглянул опять в кабинет, то увидел бы совсем другое лицо у своего директора: было оно строгим, а тут стало добрым, отеческим. Это он думал о Гоге. А потом энергично заключил вслух:

- Замечательный народ! Многое им за это простишь.

К удивлению Мити Расцветаева, Саши, Максима Нагребецкого и Тихона Тимко, вместе с ними юркнула в цех маленькая фигурка с хорошо знакомым ершиком и растопыренными локтями.

- В чем дело? - мрачно осведомился Нагребецкий.

- Подключили к вам пятым токарем, - смиренно отозвался Гога.

- Что, мы разве не справляемся? - возвысил голос Нагребецкий.

- Брось, Максим, не надо, - остановил его Митя. - Пускай работает с нами. Это даже- хорошо.

И Нагребецкий сразу утих.

Это удивило Гогу. Тая в себе способности организатора, он был наблюдателен и сразу заметил много нового в отношениях ребят между собой (очевидно, этот месяц работы над станком Т-4 сильно на них повлиял): грубый и неуживчивый Нагребецкий, как теленок, слушается Митю, раньше презираемого им за тихий нрав. Тихон Тимко, воинственный и замкнутый, показался Гоге удивительно простым, даже ласковым парнем. Застенчивый Митя стал открытым, доверчивым и смелым. А Саша Бойцов,, ранее простодушный и фантазер, поразил Гогу своей задумчивостью и тем авторитетом, какой он приобрел среди ребят.