Настоящий английский детектив. Собрание лучших историй - [33]

Было уже четыре, когда дверь отворилась и в комнату ввалился заметно пьяный конюх, нечесаный, с багровым лицом в рамке бакенбард и в ветхой одежде. Как ни привык я к поразительному умению моего друга менять внешность, мне пришлось трижды вглядеться, прежде чем я убедился, что передо мной и правда Холмс. Кивнув мне, он скрылся в спальне, откуда вышел через пять минут в твидовом костюме, воплощением респектабельности. Сунув руки в карманы, он вытянул ноги перед огнем и минуту-другую весело смеялся.

— Право же! — вскричал он, поперхнулся и опять начал смеяться, пока не вынужден был откинуться в кресле, совсем ослабев.

— Что с вами?

— Нестерпимо смешно! Уверен, вы ни за что не догадаетесь, чему я посвятил свое утро или что в завершение я сделал.

— Не могу себе представить. Полагаю, вы изучали привычки мисс Ирен Адлер, а возможно, и наблюдали за ее домом.

— Совершенно верно, но вот продолжение явилось несколько неожиданным. Впрочем, я вам расскажу. Из дома я ушел в начале девятого в роли безработного конюха. Людей, имеющих дело с лошадьми, объединяют редкостная симпатия и чувство товарищества. Станьте одним из них, и вы узнаете все, что только можно узнать. Я без труда нашел виллу «Бриония». Домик bijou[6] с садом позади, а двухэтажный фасад почти примыкает к улице. На дверях круглый замок. Справа большая гостиная, красиво меблированная, с длинными окнами, чуть ли не достигающими пола — с этими дурацкими английскими задвижками, которые и ребенок откроет. Сзади ничего примечательного, если не считать, что с крыши каретника легко дотянуться до окна коридора. Я обошел дом вокруг и тщательно его осмотрел и так и эдак, но больше ничего интересного не обнаружил.

Тогда я прогулялся дальше по улице и, как и ожидал, увидел в переулке, тянущемся вдоль садовой ограды, извозчичий двор. Я подсобил конюхам, занятым чисткой лошадей, а в благодарность получил два пенса, кружку портера пополам с элем, две закрутки табака и столько сведений, сколько мог бы пожелать, о мисс Адлер, а сверх того и о полдесятке ее соседей, которые меня нисколько не интересовали, но чьи биографии мне пришлось выслушать.

— Но что об Ирен Адлер?

— О, она вскружила головы всем окрестным мужчинам. Она — самая изящная штучка в шляпке на всей планете. Так утверждают хором все работники серпентайнского извозчичьего двора. Живет она скромно, поет в концертах, уезжает каждый день в пять покататься и возвращается ровно в семь к обеду. Редко выходит из дома в другое время, если нет концерта. Посещает ее только один мужчина, но зато очень часто. Красивый, щегольски одетый, брюнет. Наносит визит минимум один раз в день, а часто и два. Некий мистер Годфри Нортон из Иннер-Темпла. Видите, как выгодно заполучить извозчика в закадычные друзья. Они десятки раз отвозили его оттуда домой и знают о нем всю его подноготную. Когда я выслушал все, что у них имелось сказать, я начал вновь прогуливаться у виллы «Бриония», обдумывая план моей кампании.

Этот Годфри Нортон, очевидно, был важным фактором в нашем деле. Он юрист — это звучало зловеще. Каковы отношения между ними и какова цель его частых визитов? Была ли она его клиенткой, хорошей знакомой или любовницей? Если первой, так, скорее всего, передала фотографию на хранение ему. Если последней, это менее вероятно. От ответа на этот вопрос зависит, сосредоточивать ли мне и дальше мое внимание на вилле «Бриония» или обратить его на приемную этого джентльмена в Темпле. Фактор щекотливый и расширил поле моих розысков. Боюсь, вам наскучили эти детали, но я должен ознакомить вас с моими маленькими затруднениями, чтобы ситуация стала вам понятной.

— Я слушаю вас со всем вниманием, — ответил я.

— Я все еще перебирал факты в уме, когда к вилле подъехал извозчик и из экипажа выпрыгнул джентльмен. Поразительно красивый мужчина, брюнет с орлиным носом и с усами — явно тот, о ком я слышал. Он словно бы очень торопился, крикнул кучеру подождать, чуть не оттолкнул горничную, открывшую ему дверь, с нетерпеливостью человека, чувствующего себя почти хозяином дома.

Он пробыл там полчаса, и я видел, как он то появлялся в окнах гостиной, расхаживая взад и вперед, что-то возбужденно говоря и жестикулируя. Ее я ни разу не увидел. Затем он вышел на улицу в даже еще большей спешке, чем прежде. Садясь в кеб, он вынул из кармана золотые часы и впился в них глазами. «Гоните, как сам дьявол! — закричал он. — Сначала к конторе Гросса и Хэнки на Риджент-стрит, а оттуда к церкви Святой Моники на Эджоур-роуд. Полгинеи, если успеете за двадцать минут».

И они умчались, а я как раз прикидывал, не последовать ли за ними, когда в переулок въехало новенькое маленькое ландо. Плащ на кучере был застегнут лишь на пару пуговиц, галстук сбился под ухо, а концы ремней сбруи торчали из пряжек. Ландо еще не остановилось, как она, стремительно выбежав из входной двери, вскочила в него. Я видел ее менее секунды, но она — пленительная женщина с лицом, ради которого мужчина способен пойти на смерть. «К церкви Святой Моники, Джон, — воскликнула она, — и полсоверена, если вы доедете туда за двадцать минут».