Настоящик - [58]

– Странно, – произнес Стольберг. – Эту барышню я сегодня уже видел...

– Какую барышню? – Рома тоже обернулся и успел увидеть отпрянувшую от стекла Марину.

– Да ведь это она! – завопил он, вскакивая. – Она все слышала!

Марина бежала темными улицами, в лицо ей хлестал дождь, он барабанил по жестяным трубам и крышам подвалов, от этого казалось, что позади, то вдалеке, то совсем близко, гремят шаги преследователей. Повернув за угол, Марина с размаху налетела на кого-то, вскрикнула испуганно, но сейчас же узнала оранжевую жилетку дворника.

– Я же говорил, душиза! – прокричал он, – Будет дождя! Зачем дома не сидишь?

– Имомали! – взмолилась Марина, вцепившись в его руку. – Пожалуйста! Проводи меня домой! Мне страшно!

– Какой базар! – засмеялся дворник. – Давай, пошли!

И тихо добавил:

– Правда, я еще обед не кушал...

Мама и бабушка сидели на кухне, с неудовольствием поглядывая в темноту за окном. Рядом, наброшенное на спинку стула, распустило пышные складки белое подвенечное платье Марины.

– Где ее до сих пор черти носят?! – ворчала бабушка. – Вымокнет, простудится, вот вам и вся свадьба! Предупреждаю: я не вынесу ни дня отсрочки!

– Понимаю ваше нетерпение, госпожа, – смиренно склонилась мама. – Но позвольте выразить уверенность, что все обойдется. Она – здоровая девочка...

– Плевать мне на ее здоровье! – вспылила бабушка. – Мне нужно, чтобы она завтра надела платье! А лучше – сегодня!

– Наденет, никуда не денется, – прошелестело платье.

– Заткнись, саван! – прикрикнула на него бабушка. – Не для того я столько лет пряталась по лесам, спасалась от облав, пробиралась правдами и неправдами в этот постылый город, не для того прикидывалась родней этой богом оставленной дуры, чтобы теперь еще выслушивать ваши идиотские увещевания! У меня нет больше сил терпеть! Мне нужно ее сердце! И моя молодость.

– Я убеждена в вашей победе, госпожа! – тихо проговорила мама.

– Убеждена она... – прорычала бабушка, медленно успокаиваясь и пряча клыки. – Еще бы не убеждена! Тоже, небось, рассчитываешь на кусочек тепленького сердечка?

– Все во власти моей госпожи... – прошептала мама.

– То-то же... – бабушка прислушалась. – Тихо! Идет! Ну, наконец-то!

Входная дверь распахнулась, и на пороге появилась Марина в сопровождении Имомали.

– Эт-то еще что такое?! – грозно спросила мама.

– За мной гонятся! – закричала Марина. – Имомали, закрой дверь! Не пускайте их! Не пускайте!

Она в ужасе бросилась в спальню. Дворник хотел было захлопнуть дверь, но сейчас же был отброшен страшным ударом снаружи. Дверь разлетелась в куски, и в квартиру ввалились Рома со Стольбергом.

– Карла, кончай этих! – скомандовал Советник. – Пора заняться делом.

Рома распахнул пиджак и вынул из пришитой внутри петли топор.

– Тварь я дрожащая, – проорал он, бросаясь на бабушку, – или право имею?!

Но дорогу ему вдруг с неуловимой быстротой заступила мама. В обеих руках у нее разом блеснули два тонких лезвия. Ударом ноги с разворота она обезоружила Рому, и тут же пригвоздила его к стене одним из стилетов. На лице гнома появилось изумленное выражение, ноги укоротились и перестали доставать до пола. Рома что-то пробулькал, захлебываясь черной кровью, и сник, вывалив из оскаленного рта длинный язык. Но мама уже не обращала на него внимания. Не останавливаясь, она совершила новый прыжок и неожиданно полоснула стилетом по лицу Имомали, отвалив ему нос и ухо.

– Ай, щайтан-баба! – взревел дэв, распахнул пасть во всю ширь и высоко подпрыгнул. Он нахлобучился на маму сверху, как мешок, и проглотил ее в один глоток.

– Сука драный! – взвизгнул он, сплюнув стилет и стараясь зажать рану на лице.

Но когти бабушки вдруг вцепились ему в затылок и с хрустом оторвали голову. Тело дэва, дергаясь в конвульсиях, покатилось по полу и замерло в углу.

Бабушка с кошачьим шипением набросилась на Стольберга, но, к собственному изумлению, пролетела сквозь него и ударилась о стену.

– Старая ведьма, а такому простому фокусу не научилась, – укоризненно сказал Игорь Владимирович, появляясь совсем с другой стороны и опуская ей на череп топор Ромы.

Кошачьи глаза бабушки вспыхнули в последний раз и погасли. Бешено хлеставший по бокам хвост повис бессильно. Бабушка мягко, как подушка, повалилась на пол.

И тут на пороге спальни появилась Марина. Сумасшедшими глазами она обвела комнату, прыгая взглядом с одного мертвого тела на другое. Игорь Владимирович отбросил топор и протянул к ней окровавленную руку.

– Кольцо!

– Что ж, – глухо сказала Марина, раскрывая ладонь. – Победитель получает все. Кольцо ваше.

Дрожащими пальцами советник взял кольцо с ладони Марины.

– Наконец-то! – голос его прозвучал, как хруст раздавленного стекла.

– Ну, это еще не конец, – возразила Марина. – Саван, взять его!

Стольберг не успел даже испугаться. Белое, слегка забрызганное кровью, платье, висевшее на стуле, вдруг метнулось ему в глаза и сразу охватило тело советника плотным коконом. Игорь Владимирович почувствовал, что совершенно не может двигаться. Изумление отразилось на его лице. Только теперь он заметил, что Марина в спальне успела переодеться. На ней было длинное черное платье, наглухо застегнутое на шее.