Настоящее. Диалоги о силе, характере, надежде - [5]

Д. З. Вы провели детство в Гавре, портовом город в Нормандии, на севере Франции. Море, морские путешествия увлекали вас, когда вы были мальчишкой?

П. Д. Да, нормандцы живут в очень тесной связи с природой, с морем. Нам, мальчишкам, было все интересно: эти волны, приливы и отливы, чайки, штормовая погода, и вдруг яркое солнце, рыбаки… Я смотрел на все это широко открытыми глазами. Вообще, если вы в душе фотограф, то глаза – ваша первая камера. Вы смотрите на все вокруг через объектив своих глаз, и все выглядит необыкновенным и завораживает: природа, волнорезы, океан. Вы видите удивительные кадры повсюду.

Для меня так было всегда. Совсем не обязательно нужна камера, чтобы получить удовольствие от кадра. Я и сегодня смотрю на все вокруг таким взглядом: словно через объектив.

Значит, вы стали фотографом еще до того, как получили первый фотоаппарат «Кодак» на свое 17-летие?

Я и не знал ничего о фотографии, но, к счастью, отчим подарил мне камеру «Кодак Истмен» на день рождения. Я начал снимать и с тех пор не останавливаюсь.

Марсель Пруст написал свой знаменитый цикл романов «В поисках утраченного времени» именно в Нормандии. Помните, у него в романе был кекс Мадлен, который называют теперь пирожным Пруста? Это особенный кекс, который пекут в Нормандии, и его вкус напоминал Прусту детство. В вашей жизни есть что-то, что вызывает такие яркие воспоминания, что вы могли бы назвать его своим пирожным Пруста?

Знаете, художник Клод Моне тоже творил в моих родных местах. Когда я смотрю на его картину «Терраса в Сент-Адрессе», я как будто чувствую запахи своего детства. Сейчас я живу в Нью-Йорке, а она хранится в нью-йоркском музее «Метрополитен», так что я всегда могу совершить путешествие в детство.

АКТЕР, РЕЖИССЕР, ПРОДЮСЕР

АНТОНИО БАНДЕРАС:

Я ГОВОРИЛ НА РОДНОМ ЯЗЫКЕ ГРОМКО

Д. З. Я знаю, что в юности вы любили книгу «Дон Кихот», и в мультфильме «Джастин и рыцари доблести»[6], который вы спродюсировали, я вижу много общего между двумя персонажами. Джастин – современное воплощение Дон Кихота. Когда вы читали, собственно, «Дон Кихота» Мигеля де Сервантеса, вам именно это понравилось в книге?

А. Б. Да, для меня «Дон Кихот» – это квинтэссенция романтизма. Единственная разница между Джастином и Дон Кихотом в том, что последнего принято считать безумцем, а Джастина – нет. Он следует за реальной мечтой, хотя иногда она и кажется фантастической.

История Дон Кихота – в некотором смысле история моей родины. Я думаю, что Испания – очень романтическая страна с заоблачными мечтами. Несмотря на то, что на нашу долю выпало много страданий, у людей все еще осталось стремление к идеалу, желание ему соответствовать. Какая-то часть мозга или просто генетический код заставляет испанцев гнаться за мечтой. Она, может быть, и нереальная, но мы следуем за ней, несмотря ни на что.

Например, моя история развивалась по абсолютно сумасшедшему сюжету. Разве мог я предположить в 15 или 16 лет, что в итоге буду жить в Лос-Анджелесе? Поэтому я верю, что мечты сбываются, и, думаю, Джастин тоже верит. Он следует за своей мечтой, несмотря на препятствия: он их просто преодолевает.

Очень сложно определить разницу между безумцем и мечтателем. Вы только что упомянули, что Дон Кихот скорее безумен, а на мой взгляд, он восхитительный мечтатель. По-моему, быть безумным в своих мечтах не всегда плохо. Некоторые родители пытаются огородить свое чадо от погони за мечтой. Они боятся, что дети могут пострадать, и пытаются уберечь их от этого. Но как отыскать путь к своей мечте, если всего бояться?

Здесь стоит вспомнить о Санчо Панса. Я думаю, Дон Кихот и Санчо – две стороны одной личности. Один мечтатель, второй – прагматик и старается вернуть Дон Кихота на землю, говоря: «Сеньор, этого делать нельзя, это невозможно». А тот грезит, и не только о великанах посреди полей в Испании, но и о женщине, которой, возможно, даже не существует. Это мечты о поворотном моменте жизни, о том, что где-то должен быть идеал женщины, понимаете?

Мы все мечтаем: и взрослые, и малыши. Дети – это вообще маленькие Дон Кихоты, а родители – это такие Санчо, которые уже сталкивались с суровой реальностью и понимают, что не все мечты осуществимы. Когда мы вырастаем, внутри нас накапливается груз, который нас заземляет. Мы начинаем изнутри немного умирать.

Прелесть Дон Кихота в том, что он – старый человек, сохранивший умение мечтать по-детски, слепо верящий в то, что все возможно. И это прекрасно. Зависимость, привязанность к вещам и концепциям не позволяет нам мечтать. Я читал книгу одного испанского философа, который говорил: чтобы быть свободным, нужно не иметь зависимостей. Человек, ничего не желающий, неуязвим. Когда вы отказываетесь от связей, вы становитесь недосягаемы, вы делаете все, что захотите. Но если у вас появляются привязанности, – а жизнь дает их вам в избытке: деньги, люди, вещи, – вы теряете свободу.

Мне очень нравится, что испанское происхождение вы сделали в Голливуде своей отличительной чертой. И при этом вы не играете одних только испанских любовников. Это в Голливуде можно считать достижением. Когда кто-то приезжает туда и не владеет английским как родным, это считается огромным недостатком. Но вы превратили этот минус в свой главный плюс. Как превращать свои отличия в положительные особенности?