Настоящая радуга - [40]

Потом де-Воллан возвращается к вопросу о дакойтах и пытается обобщить все, что слышал о них. При этом получается двойственная картина, потому что, с одной стороны, как ни говори, де-Воллан был сторонником «законности и порядка», но, с другой стороны, человеком достаточно объективным, чтобы понять истинную сущность дакойтов. Он пишет о том, что «с дакойтами и разными неудобствами нынешнего положении англичане справятся очень скоро и страна вознаградит их сторицей за потраченный труд» (не надо понимать де-Воллана в том смысле, что Бирма будет благодарить англичанам, — нет, как раз перед этим он много пишет о богатствах Бирмы, которые эксплуатируют англичане, и о неудобствах в вывозе их, чинимых дакойтами; де-Воллан хочет сказать тем самым, что англичане от усмирения Бирмы получат материальные выгоды). Но наряду с этим де-Воллан пишет, что дакойты — «народные войска» и «мстители за короля», т. е. никак не согласен признать их разбойниками и грабителями согласно официальной английской версии, утверждающей, что в стране давно уже достигнут порядок и полное умиротворение.

Узнал де-Воллан многое и о захвате англичанами Мандалая в 1885 году. Его рассказ об этом никак ни прибавляет колонизаторам лавров. Он говорит о том, как город и дворец были преданы грабежу, как «масса драгоценностей, золотых статуй, редких вещей, книг и рукописей очутилось в руках солдат и простой челяди и продавалось ими за бесценок».

Вернувшись в Рангун и проведя там еще несколько дней, де-Воллан направился дальше — в Китай, Малайю, Индокитай, Индонезию.

3

Если русские путешественники бывали в Бирме на рубеже нашего века, то они не оставили о том сообщений. Ближайшее российское консульство было в Сингапуре, англичане не любили допускать в Бирму русских, и поэтому Бирма исчезает практически даже из дипломатической переписки. Она — провинция Британской Индии, причем провинция глухая, малодоступная. Если же туда, в Моулмейн или в Рангун, и заходили за тиком или рисом русские корабли, то их моряки обычно не вели дневников и не писали книг.

Вопрос об учреждении русского консульства в Рангуне в XIX веке так и не был решен. Только на самом пороге XX века, в 1899 году, Англия дала понять, что не будет возражать против открытия консульских пунктов России в Бомбее и Рангуне, если будут учреждены английские консульства в Иркутске и Самарканде. Было ясно, что Англия добивается для себя наибольшей выгоды, и царское правительство не стало настаивать на консульстве в Рангуне, где очень редко показывались корабли с русским флагом.

После русско-японской войны и первой русской революции 1905–1907 годов наступило потепление в англо-русских отношениях. Родилась Антанта. Надвигалась мировая война.

Мы не знаем, посетил ли какой-нибудь русский Бирму в первом десятилетии нашего века. Нам лишь известно, что в 1911 году там побывали русский генеральный консул в Калькутте Б. К. Арсеньев и генерал-лейтенант Н. С. Ермолов, сменивший генерала Горлова в Лондоне. Поездка в Бирму была для них служебной командировкой. Дело в том, что Англия находилась на волосок от войны с Китаем и война могла начаться именно здесь, на бирмано-китайской границе. Неизвестно, чем бы кончился англо-китайский конфликт, если бы не революция в самом Китае.

Арсеньев приехал в Рангун в самом начале 1911 гола и за короткое время успел съездить в Мандалай и многое увидеть. Он выявил и то, что в рядах китайской армии у границ Бирмы есть «японские офицеры с косами», и то, что Англия сосредоточивает свои силы в районе Мьитчины. Но самое главное его наблюдение Заключалось в том, что к англичанам были враждебно настроены качины, шаны и другие горные народности Бирмы. Арсеньев пришел к выводу о непрочности британской власти во всей Бирме, и в его донесении и министерство иностранных дел России 17 февраля (2 марта) 1911 года мы читаем, что «в стране мирных и кротких бирманцев, которыми англичанам до сих пор было так легко управлять, началось брожение умов, иногда принимающее форму серьезных народных волнений». Арсеньев был свидетелем того, как всего в 40 милях к западу от Мандалая жители целого обширного округа «отказались повиноваться английской власти, разогнали полицейские патрули и провозгласили своим королем главного руководителя движения». Восстание было подавлено, когда из Мандалая прибыли английские войска. Арсеньев был удивлен тогда тем, что «англо-индийская печать — добровольно или по принуждению ни одним словом не обмолвилась об этом факте, красноречиво свидетельствующем об опасном ослаблении британского авторитета в провинции, где вчера еще он казался утвержденным прочнее, чем где бы то ни было в Индийской империи».

Генерал Ермолов был в Бирме летом 1911 году и посетил северные районы страны, останавливаясь в Мандалае, Мьитчине и Бамо. Он также убедился в непрочности английских позиций в районах, населенных качинами и шанами, и даже считал целесообразным предоставить кашинам автономию. Мы здесь вспомнили донесения Ермолова и потому, что они представляют исключительную ценность для исследователей антианглийского движения горных народностей Бирмы, свидетельствуя о том, что спустя много лет после официального присоединения Бирмы к британским владениям в Индии антиколониальное движение не прекратилось. И позднее, уже накануне первой мировой войны, в донесении министерству иностранных дел России от 12(25) апреля 1913 года из Симлы русский дипломат Набоков писал, что в Качинском крае «еще очень далеко до умиротворения и фактического водворения власти англичан».