Настоящая радуга - [26]

Благожелательный англичанин был не прав. Судьба не любила улыбаться Пашино. И то, чего он достиг, увидел, что сделал, он совершил не благодаря судьбе, а наперекор ей.

ОТСТУПЛЕНИЕ ВТОРОЕ

Пашино ничего не мог сделать для Бирмы — разве поспособствовать развитию симпатии к ней русской общественности. Действительная судьба страны решаюсь не в беседах с доброжелательными гостями, не на аудиенциях. Бирма оказалась втянута в мировую политику, и ее участь определялась взаимоотношениями европейских держав, деливших в те годы Азию. Отношение русского правительства к Бирме не было непосредственно связано с какими-либо корыстными интересами, однако и ожидать помощи от России, по крайней мере реальной помощи, Бирма не могла: слишком далека она была от сферы русских интересов, а Россия, переставшая после поражения в Крымской войне играть роль жандарма Европы, вынуждена была считаться с интересами Великобритании, что выразилось весьма отчетливо в проходивших тогда переговорах о судьбе Болгарии, освобожденной от турецкого владычества.

Поэтому отношение России к Бирме в течение всего этого периода четко разделялось на две линии — официальную и общественную. Если русская общественность, все ближе узнавая Бирму, проникалась к ней симпатией и лучшие представители русской интеллигенции старались сделать все, чтобы спасти Бирму от потери независимости, то линия официальная была не так последовательна. Проводя в основном все ту же политику невмешательства, Россия все-таки постепенно от нее отходила. И в этом была немалая заслуга людей типа Пашино, которые неустанно твердили о необходимости хотя бы косвенно признать Бирму и тем самым укрепить ее международное положение.

Во второй половине семидесятых годов наметилось некоторое движение в русской политике по отношению к Бирме. Наибольшую роль в этом сыграл в первую очередь Петр Пашино. Связь тут прослеживается довольно четко. Очевидно, в беседах Пашино с бирманскими министрами был поднят вопрос о возможности образования в России молодых бирманцев, в первую очередь офицеров. Не исключено, что эту мысль подал бирманцам сам Пашино. Так или иначе, но письмо бирманского министра с подобной просьбой было отправлено в 1876 году через Пашино. И если МИД продолжал свою прежнюю политику полного невмешательства, то военное министерство было более склонно пойти на определенные шаги в этом направлении.

Министерство иностранных дел, почувствовав, что военный министр Милютин склонен к каким-то действиям, решило его предостеречь. Письмо, направленное военному министру начальником Азиатского департамента Гирсом, может служить образцом казенной и то же время циничной отписки. МИД не хотел ничего предпринимать: так спокойнее. «С некоторого времени писал Гирс, — бирманское правительство домогается войти с нами в официальные сношения с явной цель напугать этим англичан. На первое письмо, полученное по этому предмету от бирманского министра, князь Александр Михайлович (Горчаков. — Авт.) дал уклончивый ответ, а на второе, полученное одновременно с тем, которое адресовано на имя Вашего превосходительства не дал никакого ответа. Я полагаю, что и вам можно отделаться уклончивым отзывом или повременить с ответом…»

Однако военный министр рассудил иначе. Он обратился с этим вопросом непосредственно к А. М. Горчакову и получил от него разрешение направить в Бирму письмо с согласием на присылку в Россию молодых бирманцев. В письме военного министра в Бирму говорилось: «Рад возможности заверить вас, что молодые подданные Его величества короля, которые приедут в Россию для специального обучения, встретят здесь дружественный и в высшей степени благосклонный прием».

Письмо было отправлено, но бирманцы не приехали. Возможно, виной тому два фактора: во-первых, смерть Миндона и приход к власти нового короля — Тибо, сопровождавшийся внутренними трудностями в Бирме. Во-вторых, усилившаяся активность Франции в Юго-Восточной Азии и надежды, появившиеся в правящих кругаx Бирмы в связи с этим.

К тому времени колониальные владения Франции приблизились к Бирме с востока. Бирма и Сиам стали как бы буферными государствами между английской и французской колониальными империями. Возникла перспектива сохранить независимость, используя острые противоречия между основными колониальными державами в Юго-Восточной Азии. Но то, что удалось сделать ценой громадных жертв Сиаму, у Бирмы не вышло, колонизаторы договорились между собой: Франция отступила, и Бирма была отдана на милость Великобритании. Однако в конце семидесятых годов многим казалось, что надежда на спасение еще есть. В Бирме появились французские агенты и дипломаты, а бирманское посольство было встречено в Париже внешне доброжелательно.

Послы Бирмы во Франции имели и еще одно поручение — попытаться вновь, уже от имени нового короля Бирмы, войти в контакт с Россией. Однако память о неудаче, которую бирманцы потерпели в Тегеране, заставила бирманских дипломатов быть крайне осторожными. Прямой путь в русское посольство с перспективой получить вежливый отказ не подходил. Бирманцы стали искать влиятельных посредников. Им казалось, что если удастся преодолеть равнодушие русских чиновников, то сам русский император на их инициативу может откликнуться положительно.