Настоящая радуга - [14]

Здесь на сцене появляется путешественник Николай Ненюков. К сожалению, документов, которые говорят о его путешествии, сохранилось всего два: это справка министерства иностранных дел, обнаруженная не так давно в Архиве внешней политики России, и письмо первого министра Бирмы по вопросу установления отношений с Россией, в котором также упоминается имя Ненюкова.

Справка датирована началом 1876 года. В ней говорится: «Русский путешественник г-н Ненюков, путешествуя весьма долго по свету, посетил в начале прошлого года все главные города Британской Индии и после того проехал в Бирманию. Прибыв в Мандале, главный город независимого Бирманского королевства, имея рекомендательное письмо к английскому агенту капитану Стро веру, г-н Ненюков был приглашен жить в доме сего агента, который и представил его королю».

Британский агент, как следует дальше из справки, сам сопровождал Ненюкова к королю Миндону. К сожалению, из справки неясно, как это произошло. Судя по дальнейшим событиям, визит этот ни в коей мере не отвечал интересам Великобритании и вряд ли английский агент по собственной инициативе представил Нонюкова королю. Вернее всего предположить, что о прибытии первого русского в Мандалай стало известно при бирманском дворе и король Бирмы выразил каким-то образом желание встретиться с ним. Тогда дальнейшее поведение английского агента вполне логично: лучше не отступать ни на шаг от русского, чем дать ему свободу действий. Тогда становится ясной и фраза из справки: Король через Стровера, служившего переводчиком, сделал г-ну Ненюкову несколько вопросов». Таким образом, ход беседы до какой-то степени агентом контролировался.

Справка, вернее всего, писалась со слов самого Ненюкова, и кое-какие детали, важные сегодня, но не казавшиеся важными самому путешественнику, в ней опущены. Так, в справке приводится вопрос короля, вполне понятный в свете желания Бирмы наладить отношения с Россией: «Он спросил его: скольку ему лет, находится ли на государственной службе и с какою долью путешествует». Но ответа Ненюкова нет. Очевидно, ответ удовлетворил Миндона, причем настолько, что ни не стал продолжать беседу в присутствии английского агента, а, дав согласие на поездку Ненюкова на север Бирмы, в город Бамо, пригласил его снова явиться ко двору по возвращении. При этом король подчеркнул (что любопытно, так как Миндон предпочитал без нужны не обострять отношений со всемогущим английским резидентом), чтобы пришел Ненюков к нему без англичанина, а в сопровождении «француза Давера», находящегося на службе короля. С этим «французом Давером» нам придется еще столкнуться, здесь же только отметим, что в справке министерства допущена небольшая ошибка: в отличие от приехавшего в Бирму вслед за Ненюковым Петра Пашино, Ненюков не сблизился (хотя и был знаком и позднее переписывался) с португальцем Фернаном д’Аверой — человеком интересным, своеобразным и не в пример многим другим европейцам, прижившимся в те годы в Мандалае, горячим сторонником сохранения бирманской независимости. Роль, которую избрал Ф. д’Авера, была не из благодарных. Другие, более дальновидные или более расчетливые европейцы (например, итальянский консул в Мандалае Андрино, о котором язвительно пишет Минаев) были просто-напросто агентами англичан и старались угодить тем, кого считали будущими хозяевами страны.

Итак, Миндон пожелал говорить с Ненюковым с глазу на глаз: д’Авера был доверенным лицом короля.

Ненюков побывал в Верхней Бирме и стал при этом одним из последних, кто видел в живых английского путешественника Марджори, искавшего наиболее выгодный путь из Бирмы в Китай (он был не первым английским путешественником такого рода) и вскоре погибшего при таинственных обстоятельствах на территории Китая. Гибель Марджори дала возможность англичанам начать шантаж Бирмы, якобы виновной в его смерти. И только выгодное для Бирмы стечение политических обстоятельств отсрочило английское вторжение. Правда, встреча Ненюкова с Марджори прошла незамеченной для падкой до сенсаций прессы, ибо в противном случае, вполне возможно, могла бы родиться легенда о «русской руке», причастной к гибели Марджори.

Когда Неиюков вернулся из Северной Бирмы, король без отлагательства принял его, и не один раз, а дважды. Ненюков не пишет о содержании этих бесед, говорит лишь, что «король о политике не говорил, а сказал только, чтобы Ненюков переговорил с его министрами». Однако можно предполагать, о чем шел разговор, так как мы знаем, какие темы поднимал король в беседах с приехавшим вскоре после Ненюкова в Бирму Пашино: по словам последнего, Миндон живо интересовался жизнью, историей России, даже прочел жизнеописание Петра Великого, подражать которому желал.

Любопытны темы переговоров Ненюкова с бирманскими министрами. «Министры спрашивали Ненюкова, — говорится в справке, — почему русский посланник в Тегеране не допустил бирманское посольство ехать в Россию?» Вряд ли бирманские министры были так наивны, что полагали причиной неудачи посольства произвол русского посла; но в их интересах было изобразить этот инцидент как недоразумение, дабы не закрывать дорогу к будущим попыткам такого рода: ведь иначе пришлось бы признать, что само русское правительство выступав против переговоров, а это можно было бы счесть оскорблением бирманскому правительству, после чего дальнейшие попытки контакта были бы бессмысленны. Ненюков ответил, что он об этом ничего не слыхал и не думает, чтобы русский посланник в Тегеране мог запретить кому нибудь въезд в Россию, но полагает, что если посланник посоветовал бирманскому посольству не ехать в Россию, то это, вероятно, потому, что «высшее русское правительство в С. Петербурге не желало бы вступить в сношения с бирманским послом низшего ранга против того, который был послан к английской королеве, и что государь император, самый могущественный государь в мире, не согласился бы, конечно, ни в коем случае допустить ведение переговоров иначе как с посланником самого высшего чина» (тут Ненюков не принимает дипломатической игры бирманских министров, однако, будучи человеком неглупым, предлагает свою, также удовлетворяющую гордость бирманцев версию случившегося).