Настоящая радуга - [11]

В период между двумя англо-бирманскими войнами бирманская тематика в русской печати несколько ослабла. Она вновь зазвучала в начале второй половины XIX века. Вопросы далекой истории, быта и культуры бирманцев отошли в это время на второй план, зато русский читатель хорошо представлял характер бирманского народа, его храбрость и свободолюбие, его патриотизм и ненависть к врагам.

В ходе второй войны англичане отхватили уже значительно больший кусок бирманской территории, оккупировали южные области страны и отрезали Бирму от моря, подготавливая окончательный захват ее.

После окончания войны в Бирме произошли некоторые изменения, отразившиеся на ее политике, как внутренней, так и внешней. Эти изменения стали возможными, когда на престол взошел король Миндон — крупный политический деятель, старавшийся любой ценой сохранить бирманскую государственность и начавший нащупывать контакты с европейскими державами, чтобы найти союзников в неизбежных новых конфликтах с Англией.

После полувекового перерыва в Бирме вновь появились русские люди. Однако первые из них, побывавшие и стране в начале 60-х годов, увидели не независимую Бирму, а те ее области, которые в 1852 году были присоединены англичанами к Британской Ост-Индии.

До нас дошли записки двух из этих русских путешественников — командира военного транспорта «Гиляк» Адольфа Ивановича Энквиста и судового врача Владимира Николаевича Дмитриева.

2

Капитан «Гиляка» А. И. Энквист был опытным и известным моряком. В 1853–1856 годах, еще лейтенантом, он участвовал в кругосветном плавании фрегата «Диана». В 1861 году вместе с чином капитан-лейтенанта Энквист получил под командование пароход «Гиляк» — паровой военный транспорт, ходивший также и под парусами. На этом транспорте Энквист совершил два кругосветных плавания. Любопытно отметить, что «Гиляк» был последним русским кораблем, совершившим плавание вокруг мыса Доброй Надежды до открытия в 1869 году Суэцкого канала.

В конце 1862 года «Гиляк» по пути с Дальнего Востока зашел на Филиппины, в Манилу. Здесь уже находились другие суда русской Тихоокеанской эскадры под командованием контр-адмирала Попова. От него-то Энквист и получил приказ идти в бирманский порт Моулмейн (Моламьяйн) для закупки тика.

Моулмейн стоит в устье реки Салуин. Подходы к порту в те времена были сложными, и обычно суда буксировались катерами, принадлежащими английской компании. Однако Энквист решил не тратить казенных денег на буксировку — компания, будучи монополистом и этом деле, брала с гостей столько, сколько почитала нужным, — и провел корабль в порт без всякой помощи.

В канун Нового года «Гиляк» бросил якорь в Моулмейне. Моулмейн тогда процветал: он был важной базой англичан на пути в Малайю и Сингапур. Интересны наблюдения Энквиста о торговле Моулмейна. «Город, — пишет он, — имеет 65 000 жителей, из которых 2300 европейцев. Славится своим хорошим климатом преимущественно против других мест Ост-Индии. Торговлю ведет пиковым деревом и рисом. Ежегодный вывоз тика доходит до 98 000 тонн, из числа которых 58 000 идет в одну Англию; риса же вывозится до 37 000 тонн, из которых большое число идет в английские порты».

Пройдет несколько десятилетий, и вывоз тика отступит на второй план: Бирма превратится в рисовую житницу Британской империи. Но во времена Энквиста ломка бирманской экономики только начиналась, и традиционный предмет вывоза — тик — еще господствовал в бирманской внешней торговле.

Переговоры о покупке тика и погрузка его затянулись надолго. Полтора месяца «Гиляк» простоял в порту. Отсутствие транспорта встревожило контр-адмирала Попова, и он послал в Моулмейн клиппер «Абрек» узнать, не случилось ли что с моряками. «Абрек» — второе русское судно, побывавшее в Бирме, — провел в Моулмейне всего три дня и ушел в Калькутту.

В своих записках капитан Энквист пишет и о бирманских погонщиках слонов, и о работе в порту, и о природе Моулмейна. Однако русские моряки с «Гиляка» были ограничены в своих поездках, и большей частью им приходилось иметь дело с англичанами. Интереснее для нас записки о Бирме начала шестидесятых годов, оставленные врачом В. Н. Дмитриевым.

3

До сих пор в Ялте есть «домик Дмитриева». Человек это был незаурядный, талантливый и многосторонний. Известен он более всего тем, что был основателем ялтинского курорта, крупным медиком, курортологом. Он был близок к Чехову, хорошо знаком со многими учеными и литераторами, увлекался театром и сам ставил спектакли. Но нас интересует сейчас менее известная сторона его биографии, нас интересует Дмитриев-путешественник.

В молодости Дмитриев работал судовым врачом на русских кораблях и побывал во многих странах, в том числе и в Бирме. На ее берег он сходил дважды.

В отличие от сдержанного, связанного официальным положением Энквиста Дмитриев — лицо частное, и его оценки положения в южных областях Бирмы, незадолго до того захваченных англичанами, его характеристики английской политики, описание положения в Моулмейне (именно этот порт в шестидесятых годах чаще всего посещали русские суда) резки и нелицеприятны. «Английский лев, — пишет Дмитриев, — нет, не будем говорить — лев, льву это не свойственно, ближе к истине сказать английская Лиса Патрикеевна всякими правдами и неправдами всюду подбирает, что плохо лежит. Тогда она только что (за десять лет до прибытия в Бирму Дмитриева. —