Настоящая леди - [37]

– Погода хорошая, похоже, что и дальше не испортится.

– Очень на это надеюсь! – пылко подхватила Ровена.

Ей не терпелось поскорее вернуться к нему, но она заставила себя еще немного потянуть время и не спеша удалиться с корзинкой яиц и кувшином молока. Завернув за угол, Ровена ускорила шаг, неся в одной руке корзинку с яйцами, а другой прижимая к груди кувшин. Она снова прошла полем и вернулась в рощу.

Эдвард Биверли лежал в той же позе, в какой она его оставила, а лошадь по-прежнему щипала траву. Животное не удостоило ее взглядом. Облегченно вздохнув, Ровена положила на землю свои покупки. Чем скорее она переоденется из нарядного в старое платье, тем лучше! Ей нужно сохранить приличную одежду для дальнейших вылазок за съестными припасами. Ровена не смела задумываться о том, долго ли еще продлится их цыганское существование и долго ли сможет Эдвард, в его теперешнем состоянии, выносить скитания.

Аккуратно поставив кувшин, чтобы не расплескалось молоко, Ровена устало повернулась к лошади. Глупо оставаться здесь и ждать, пока их найдут. Кто знает, быть может, та женщина сейчас уже рассказывает кому-то о чужаках. Она должна уехать как можно дальше, и лишь потом, когда между нею и этой фермой останется значительное расстояние, можно остановиться и сварить Эдварду кашу.

Лошадь заупрямилась, однако Ровена уже привыкла к скверному характеру животного и обращалась с ним без всякой жалости. Очень скоро они затрусили по неровной дороге. Когда Ровена, наконец, решила устроить привал, уже вечерело. Она не без труда отыскала то, что им требовалось: укромное место под деревьями, за которыми их не было видно с дороги. Рядом протекал ручеек. Ровена вздохнула с облегчением. Ни один фермер не забредет так далеко, преследуя их!

Она осторожно разожгла костер, обложив его с двух сторон плоскими камнями, на которых можно согреть молоко. В фургоне отыскался и круглый горшок, пригодный для кипячения. Несомненно, Эдвард положил его туда именно для этих целей. Но Эдвард Биверли собирался пересечь страну с Джеймсом Кростеном и его сыном Саймоном. Возможно, цель их путешествия была та же самая, только все изменилось. Эдвард не мог знать заранее о том, что ждет его впереди, тем более не мог знать, какая судьба ждет его несчастных друзей.

– И уж конечно он не подозревал о моем участии в его экспедиции, – с горечью прошептала Ровена, засыпая овес в горячее молоко.

Ей нетрудно было разбудить Эдварда, но, как только глаза его открылись, он принялся что-то бормотать в бреду. Не обращая внимания на его неразборчивые слова, Ровена усадила его повыше. Она радовалась тому, что ее подопечный кротко позволяет себя кормить и послушно открывает рот всякий раз, когда она подносит ему ложку с кашей.

От его беспомощности слезы навернулись ей на глаза. Эдвард зависит от нее, как младенец! Глаза его ничего не выражали, смотрели в одну точку; она понимала, что он ее не узнаёт. Он с жадностью ел и очень быстро опустошил деревянную тарелку. Потом вздохнул, закрыл глаза и снова опустил голову, засыпая.

– Нет, Эдвард… проснись! – решительно позвала Ровена.

Он не отвечал. Тогда она приподняла его голову и начала похлопывать по небритым щекам в надежде привести его в чувство. Наконец глаза его открылись, и он удивленно уставился на нее.

– Эдвард… я Ровена, – тихо сказала она. – Ты узнаешь меня?

Он устало моргнул, с трудом разлепил спекшиеся губы и даже попытался улыбнуться.

– Привет, милая! – пробормотал он, сразу закрывая глаза.

Сердце у нее от радости подскочило. Наконец он заговорил нормальным голосом! Может, его горячка прошла и он выздоравливает?

– Эдвард, послушай меня, – сказала она, когда глаза его снова открылись. – Ты был болен, – продолжала она. – Помнишь?

– Болен, – послушно повторил он сонным голосом.

– Сейчас ты заснешь, – решительно заявила она. – А завтра тебе будет лучше.

Он покорно сполз вниз и улегся на полу. Она подняла его голову и положила себе на колени, потом достала узел со своим платьем и осторожно опустила его голову на импровизированную подушку, вылезла из фургона и пошла к ручью вымыть горшок, тарелку и ложку. Сама она выпила немного молока и поела хлеба с мясом. Наконец-то Эдварду лучше! Может быть, завтра он сможет поесть взбитые яйца с молоком, зажаренные на костре. Наверное, если он будет лучше питаться, он скорее поправится. Даже рана на плече выглядела гораздо лучше.

Поколебавшись, она посмотрела на лошадь, которая уныло стояла у дерева. В такой радостный момент Ровене стало даже жаль несчастное создание, которое она всю дорогу ругала и понукала.

Чувствуя, что хозяйка обратила на нее внимание, лошадь тихо фыркнула и двинулась к ней. Ровена почувствовала угрызения совести. Видимо, мешок с овсом предназначался для лошади, она же заставила животное питаться одной травой.

Девушка залезла в фургон, схватила тарелку и насыпала на нее зерна. В конце концов, мешок почти полон, им хватит. А коняга служит им верой и правдой – хотя и против воли.

Она испытала детский восторг, когда животное опустошило поставленную перед ним тарелку и позволило погладить себя по шее. В последний раз ласково похлопав лошадь, Ровена вернулась в фургон, чувствуя небывалую радость. Эдварду уже гораздо лучше, и с лошадью она подружилась. Может быть, все еще будет хорошо? Она легла на пол. Лишь узкое пространство отделяло ее от спящего рядом мужчины. Она попыталась заснуть. Без подушки под головой было неудобно, но ровное дыхание ее спутника с лихвой возмещало все неудобства. На мгновение она почувствовала себя счастливой. Эдвард Биверли всецело принадлежал ей – она могла любить его и заботиться о нем! Небо стало темно-синим, и на нем видна была единственная звезда, светившая сквозь листву деревьев над фургоном. Не в силах уснуть, она вспоминала все, что случилось за день. Ровена улыбнулась, вспомнив, как бойко она лгала женщине на ферме. Бедный Эдвард! Вначале она представила его своей бабушкой, и вот теперь – отцом!