Настоящая фантастика 2017 - [6]

– Пан, – шепотом сказала Нить, о которой Ариадна почти забыла, в изумлении наблюдая, как фигуры вновь сходятся в центре площадки.

Минотавр резко выбрасывает вперед сжатую в кулак руку, другую, нанося в корпус противника страшные по силе удары, отчего тот делает шаг назад, чтобы не опрокинуться на спину, но потом пригибается, бьет в ответ, Телониус уклоняется, но второй кулак противника все же поражает его грудь, и человек тяжело отлетает, обрушивается на тюки и остается лежать.

– Вы – сумасшедший, – сказала Ариадна, оттирая тампоном кровь из рассеченной брови Телониуса. – Но меня больше интересует, как вам удалось обойти законы роботехники? Неужели эта… машина не понимает, что причиняет вам вред?

Телониус отвел руку Ариадны и сел. Морщась, потер бок.

Ариадна посмотрела на робота, который башней возвышался над ними. Невообразимо древняя модель, полностью бронированная, приспособленная для штурма Венеры, с ее кислотными облаками и дождями, парниковым эффектом и выжженной почвой. Теперь он служил спарринг-партнером для Минотавра.

– У вас могут быть сломаны ребра, надо сделать рентген.

– Я действовал с максимальной осторожностью, – голос у Пана оказался таким, будто разговаривал не робот, обладающий синтезатором голоса, а холодильник, модулирующий собственное гудение для имитации человеческой речи. – Мои удары соизмерялись с крепостью человеческих костей и упругостью мышц.

Минотавр отстранил Ариадну и неожиданно ловко, одним движением оказался на ногах. Лицо и голый торс покрывали высохшие потеки крови из многочисленных ссадин. Ариадна поразилась сходству народного комиссара с мифическим чудовищем. Злоба и мощь. Мощь и злоба. И еще голод. Она с изумлением обнаружила в себе, что вид полуголого черного человека пробуждает в ней животные желания, в животе растекается тепло, и не хочется подниматься, будто коленопреклоненная поза принята ею не для оказания первой медицинской помощи, а для выражения покорности перед хозяином Лабиринта. Возьми и владей…

– Сумасшествие, – пробормотала Ариадна, теперь и сама не понимая, кому ставит диагноз.

Пан, словно фокусник, вытащил откуда-то огромное полотенце и перебросил Телониусу. Тот принялся яростно вытираться, кряхтя и фыркая.

– У вас такая манера ведения дел, Ариадна? Тайком наблюдать за объектом контроля?

– Объект контроля – не вы, – Ариадна встала. – Объект контроля – проект в целом.

– Скажите еще, что я для вас чересчур мелок, – усмехнулся Минотавр. – Ну да бог с ним. Хотите следить – следите, только под руку не попадайтесь. Рука у меня тяжелая. Да, Пан?

Пан издал протяжное низкое гудение, и Ариадна решила, что таким образом робот изображает смех. Но потом гудение прервалось, и робот сказал:

– Получен сигнал, Телониус.

Минотавр перестал яростно оттираться, замер, опустил полотенце на ближайший тюк.

– Ошибки нет?

– Беспилотники подтверждают сообщение. Район плато Первопроходцев.

– Добро. Пускай готовят машину, я сейчас буду.

– Что происходит? – спросила Ариадна.

– Мне придется вас оставить, народный комиссар, – Телониус направился к выходу с площадки. – Хочу прогуляться по Венере. А вы занимайтесь… занимайтесь, чем хотите.

4. Красное кольцо

Ариадна смотрит на небо, но оно так и остается непроницаемой чернотой. Это не тучи. Это – тьма. Тьма кромешная. Крышка. И ни одного огонька. Ни звездочки, ни спутника. Ни солнца. Единственная мера времени, доступная в этом мире, – накатывание красных волн океана на темный берег. Но что, если и это – фикция? Всего лишь повторение того, что было? Ариадна пытается следить за волнами, уловить мгновение, когда их рисунок повторится, но ничего не получается. Чересчур одинаково. Не запомнить.

Тогда – идти дальше. Не обращая внимания на возникающие за ней копии. Это даже удобно. Если она заблудится, их можно использовать для возвращения в исходную точку.

Вот и время. Каждый шаг приближает к чему-то. Словно нечто вспыхивает на фоне черноты. Искры. Удар кресала о кремень. Ариадна поднимает голову и шагает.

Вспышка.

Еще шаг.

Еще вспышка.

Так, теперь остановиться, прикрыть веки и попытаться восстановить то, что отпечаталось в памяти. Это картинка в ней. Нужно только дотянуться.

Конечно! Звездное небо! Множество светящихся огней. Не такое, как ей запомнилось там, где она была раньше. Где она была раньше? Не отвлекайся! Смотри.

А если попробовать двигаться быстрее? Например, бежать? Глупость. Но если сработает? Вот и подходящее место. Словно кто-то протоптал здесь дорожку. Словно здесь кто-то уже совершал пробежки, задрав лицо к черноте, чтобы в ней проступили сверкающие огни.

Ариадна несколько раз вдыхает. До чего же разрежен воздух, будто в горах. Высоко в горах. И бежит. Точнее, переставляет налитые свинцом ноги. Воздух обретает упругость воды, затем – твердость камня. Ариадна силится удержать бег. Дыхание разрывает грудь. Становится жарко. И тут же – чертовски холодно. Казалось бы, невозможно совместить, но ей одновременно жарко и холодно.

Но усилия окупаются сторицей. Словно на фотопластинке проступают пятнышки звездного неба.

Сначала негатив.

Черное на сером.

Затем в одно мгновение – резкая перемена.