Наставник. Учитель Цесаревича Алексея Романова. Дневники и воспоминания Чарльза Гиббса - [94]

.

На тот момент во дворце отключили не только воду, но и электричество. «Обитатели дворца были полностью отрезаны от внешнего мира — жизнь остановилась», — писал Гиббс. Спустя довольно продолжительное время Гиббс получил обратно свое письмо, в котором просил разрешить ему доступ в царский дворец, и извещение о том, что его прошение отклонено. Впоследствии Гиббс с мрачным удовлетворением вспоминал, что на обороте документа стояли подписи по меньшей мере пяти министров Временного правительства.

Несколько месяцев спустя Николай Александрович рассказал Гиббсу, что министр-председатель Временного правительства Александр Федорович Керенский очень нервничал, когда, набравшись храбрости, наконец приехал на встречу с Царской Семьей. Керенский вертел в руках нож для бумаги, сгибая и разгибая лезвие, и Император, из опасения, что оно сломается, отложил нож в сторону.

Когда в России произошла революция, Гиббс обнаружил, что его республиканские убеждения, которыми он, впрочем, отчасти поступался, идут вразрез с небезопасным для него его нынешним положением. Гиббса обуревали противоречивые чувства, находившие выражение в его письмах к дяде Уиллу, в то время редактору газеты «Шэффилд Дейли Кроникл». Гиббс писал: «Мир перевернулся. И хотя произошедшие изменения по большей части можно считать положительными, я все же нахожусь по другую сторону баррикад».

Все еще не осознавая серьезность положения в стране, Гиббс стал обдумывать новое рискованное предприятие. Вопреки совету Дяди Миши он предложил дяде Уиллу продавать в России усовершенствованные кухонные плиты — не коптящие плиты Барнсли. Собирался ли Гиббс совмещать торговлю кухонными плитами с обучением Царских детей? Как бы там ни было, в письме Гиббс просил дядю безотлагательно выполнить следующую просьбу: «Не могли бы Вы как можно скорее выслать мне реквизиты „Барнсли Компани Лимитед“?»

В марте того же года Гиббс получил письмо от тети Хэтти, где она сообщала о смерти отца, которого он не видел три года. Трудно сказать, насколько Гиббса опечалило это известие, поскольку в ответном письме он мало говорил о своем горе. Однако он написал тете Хэтти, что на следующий день вышлет ей список вещей отца, которые хотел бы оставить себе. Гиббс был уверен, что скоро вернется в Англию навсегда: «…очень велика вероятность того, что уеду из России и вернусь в Англию вместе с учеником», — писал он. Оправдывая ту поспешность, с которой он изложил свою просьбу, Гиббс писал: «Расстояние и то продолжительное время, которое требуется на доставку письма, — все это очень затрудняет общение, поэтому я вынужден отослать Вам список немедленно. Если бы не эти обстоятельства, я бы никогда не поступил так без Вашего согласия».

В течение нескольких недель Царская Семья в самом деле могла бы отбыть в Англию. 22 марта они получили телеграмму от короля Георга V, предлагавшего им приехать в Англию. Царской Семье предстояло отправиться на север России, где ее бы ожидал британский крейсер. Никто не отдавал себе отчета, что опасность очень велика и действовать следует незамедлительно: так, Александра Федоровна не хотела перевозить детей до их выздоровления. Когда наступило лето, правительство Великобритании аннулировало приглашение. В России в то время считали, что король отозвал приглашение, последовав совету премьер-министра Ллойда Джорджа. Позже стало известно, что это было единоличное решение короля. По-видимому, он опасался, что присутствие русской Императорской семьи в Англии бросит тень на правящий королевский дом и вызовет недовольство членов парламента от лейбористской партии. Причиной для отказа могли также послужить слухи о том, что члены Царской Семьи симпатизируют Германии.

* * *

В августе 1917 года Гиббс наконец получил разрешение последовать за Царской Семьей в ссылку в Тобольск. Он хотел отправиться незамедлительно, но его задержала забастовка на железной дороге. Гиббс уехал при первой представившейся возможности, взяв с собой огромное количество книг. Позднее он писал, что ожидал заключения и собирался коротать время в тюрьме за чтением «Краткой истории английского народа» Джона Ричарда Грина. Однако впоследствии не он, а Император читал ее в Тобольске. «Я очень хотел попросить Николая Александровича написать на титульном листе несколько слов об этой книге, но мне было неловко обращаться к нему с подобной просьбой», — писал Гиббс.

Путешествие из Санкт-Петербурга в Тобольск было долгим и полным неудобств. В это самое время[378] в Тобольск отправилась и фрейлина Императрицы баронесса Софья Буксгевден. Поезд, в который села баронесса, был так переполнен, что часть пути ей пришлось проделать на крыше вагона.

До наступления долгих сибирских морозов Гиббсу удалось достать билет на последний пароход, отплывающий из Тюмени, и в начале октября он прибыл в Тобольск. По прибытии Гиббс нанес визит комиссару Василию Панкратову, в ведении которого находилось дело Царской Семьи. Панкратов выделил ему комнату в доме напротив губернаторского особняка — места заточения Царской Семьи:

«Разрешение на посещение губернаторского дома удалось получить не сразу. Очевидно, решение по этому вопросу должны были принять солдаты. На следующий день мне сообщили, что моя просьба удовлетворена. Это была гораздо большая привилегия, чем могло показаться, поскольку никого из приближенных, позднее прибывших в Тобольск, не допускали к Царской Семье».