Наставник. Учитель Цесаревича Алексея Романова. Дневники и воспоминания Чарльза Гиббса - [45]
Затем большевики в центре, вдруг вспомнив о Тобольске, телеграфировали из Петрограда, что в дальнейшем Царская Семья должна получать только солдатский паек, квартиру и отопление; никто не должен тратить больше 150 рублей в неделю. Чтобы выполнить это, Семье пришлось вести строгую экономию.
«Не помню, какого числа получил я телеграмму от комиссара над бывшим Министерством двора Карелина. В телеграмме говорилось, что у народа нет средств содержать Царскую Семью. Пусть она содержится на свои средства. Советская власть дает солдатский паек, квартиру, отопление и помещение. Это было, конечно, едва ли не самым главным ухудшением положения Семьи при большевиках. В телеграмме еще говорилось, что Семья не может тратить больше 600 рублей в месяц на человека. Распоряжение это ухудшило, конечно, стол Семьи. Оно отразилось и на положении лиц свиты. На свои средства Августейшая Семья содержать ее уже не могла. А если у кого-либо из нее не было личных средств, то эти лица должны были уходить» (Там же. С. 299). Около дюжины слуг пришлось уволить. За каждой трапезой подавали только два блюда: суп и мясо — никакого масла, сливок или кофе.
«По поводу суточных денег солдаты еще раз послали в Москву солдата Лупина, большевика. Вернувшись оттуда, он, конечно, в соответствующих красках рисовал положение в Москве и привез радостное известие для солдат: суточными будут удовлетворять не по 50 копеек, как было при Временном правительстве, а по 3 рубля. Ну, тут уже все солдаты стали большевиками: вот, что значит комиссары! Временное правительство по 50 копеек обещало, да и то едва получили, а комиссары по 3 рубля дают» (Там же. С. 299).
В начале апреля [н. с.] — новый приказ. Все должны покинуть дом Корнилова и перейти под охрану вместе с семьей. Единственным исключением были Гиббс, которому позволили оставить соседнюю маленькую комнату, и доктора: Деревенко и Боткин. В доме стало очень тесно, однако Кобылинский все же изыскивал возможности оградить семью от неудобств. Баронессе Буксгевден, желавшей присоединиться к Александре Федоровне, было отказано в посещении семьи, и ей пришлось поселиться в городе. Позже ее квартира подверглась унизительному обыску[173].
«Этот же Лупин привез бумагу[174], в которой говорилось, что Татищев, Долгорукий, Гендрикова и Шнайдер[175] должны считаться арестованными. Он же привез известие, что скоро нас всех сменят, т. е. весь состав охраны: приедет новый комиссар и привезет с собой новый отряд. В солдатах, как я думаю, говорило тогда чувство страха перед этим будущим новым комиссаром, и они постановили: всех лиц свиты перевести в Губернаторский дом и считать всех арестованными, в том числе и прислугу. Тогда и были все переселены, кроме Гиббса (англичанин не любил ни с кем жить и поселился один в отдельном особом помещении), в Губернаторский дом.
Пришлось сделать кое-какие перегородки в доме. Рядом с комнатой Чемодурова, за счет передней, устроили комнату для Демидовой, Теглевой и Эрсберг. Комнату Демидовой перегородили холщовой перегородкой, и здесь поселились Татищев и Долгорукий. В комнате Эрсберг и Теглевой поселилась Шнайдер с двумя своими горничными[176]. В комнате Тутельберг — Гендрикова со своей воспитательницей Николаевой[177]. Тутельберг поселилась под парадной лестницей за перегородкой. Вот путем такого уплотнения удалось нам не нарушить покоя Августейшей Семьи. Гиббс поселился во флигеле, но рядом с кухней. Таким образом, арестовали положительно всех, даже и прислугу. Только некоторым из прислуги разрешалось ходить в город, в случаях неотложной надобности» (Там же. С. 299).
Новости из центра были ужасными. Ленину, перенесшему столицу из Петрограда в Москву, нужен был мир, чтобы построить новую Россию. Армия, которой сказали, что война закончится, была приведена в смятение. Не думая о будущем и желая дать себе передохнуть, Ленин согласился на дикие требования Германии: срок ультиматума практически истек, когда он вместе с коллегами все же приехал на подписание договора. Германская штаб-квартира Восточного фронта находилась в Брест-Литовске, и там 18 февраля / 3 марта большевики передали четыре тысячи квадратных миль, включающие территории Финляндии, Эстонии, Ливонии, Курляндии, Литвы, Русской Польши. Когда об этом стало известно в Тобольске, Государь Николай Александрович был поражен[178]. Большевики знали, что Германия хотелось бы захватить бывшего Царя как символ России для подкрепления договора, поэтому они решили перевести его от отряда охраны, подчиненного старому правительству Керенского, в другое место заключения с более жесткими условиями. События приняли пугающий оборот. Фанатичному областному Совету Екатеринбурга, заслужившему репутацию бунтарского города горняков, не терпелось схватить семью Императора. Совет отправил соответствующее требование в Москву, и вскоре, так и не дождавшись ответа из столицы, выслал в Тобольск отряд. В это же самое время отряд большевиков из Омска, власти которого соперничали с Екатеринбургом, прибыл в Тобольск, чтобы распустить местное правительство и установить новый порядок.
