Наставник. Первые шаги - [2]

«Знаешь, но тебе повезло еще меньше! — Гарри слегка посочувствовал неизвестному голосу. — Могу тебя заверить, что неприятных ощущений нам предстоит испытать гораздо больше, чем хороших».

«Спасибо за информацию, я уже и сам понял это! — голос явно не испытывал восторга по этому поводу. — Но мы постараемся исправить ситуацию. Думаю, здесь наши интересы полностью совпадают».

«И как ты это исправишь? — поинтересовался Гарри, который не был столь оптимистичен. — Если ты еще не понял, я живу с родственниками, которые ненавидят меня. И в ближайшее время вряд ли случится чудо, и что-то изменится в лучшую сторону».

«Для начала не паникуй! — в голосе зазвучали твердые нотки. — Я осознал себя только три дня назад, но уже вижу кое-какие возможности. Для начала я хотел бы, чтобы ты подробно описал свою жизнь, а то у меня в голове пока что нет цельной картины. Затем я опишу тебе, что я помню о себе. Ну а потом и решим, что можно сделать, чтобы наша с тобой жизнь стала лучше. И кстати, стоит подобрать мне имя, а то свое я не помню, и мне как-то обидно быть даже без имени. Раз ты у нас Гарри, я буду Гарольдом, как более мудрый и опытный».

Гарри немного развеселился, услышав «скромную» оценку голосом собственной персоны, но согласился, что новому знакомому имя не помешает. Мальчик начал рассказ о себе, думая, что уложится в пять минут. Ведь его жизнь не отличалась богатством событий и вряд ли могла представлять серьезный интерес для кого-то. Однако Гарольд придерживался прямо противоположного мнения и по ходу рассказа задавал кучу уточняющих и наводящих вопросов. Гарри и не заметил, как краткое описание его бытия растянулось на несколько часов.

Он обратил внимание на то, что Гарольд уделял особое внимание моментам, когда Гарри проявлял различные необычные способности. Поттер, которого родственники постоянно обвиняли в необычности, хотел бы обойтись без этих воспоминаний, но Гарольд мягко и настойчиво заставил его подробно рассказать о каждом из них. И в отличие от Дурслей, новый знакомый не ужасался подобным проявлениям нестандартности, а относился к ним как к вполне естественным вещам. Гарри закончил свой рассказ на истории с удавом.

«Ну, дальше я и сам все видел, — устало произнес Гарольд. — Теперь понятно, что именно пробудило меня, и почему я оказался именно в твоей голове».

Гарри как раз ничего понятно не было, о чем он честно и заявил Гарольду. Тот немного помолчал, но мальчику показалось, что товарищ по несчастью иронично разглядывает его.

«Если бы ты не стремился поболтать с незнакомыми змеями, мы бы с тобой не разговаривали! По крайней мере, в настоящее время, — Гарольд явно испытывал удовлетворение, найдя ответы на интересовавшие его вопросы. — Знание змеиного языка — это очень редкий дар, и мы с тобой оба им обладаем. По этому признаку, скорее всего, мой дух и выбрал твою пустую голову. И заговорив с этим удавом, ты тем самым «разбудил» меня».

«Еще одна необычность! — Гарри вздохнул. — Непонятно, почему все это происходит со мной!»

«Ну, это-то как раз абсолютно ясно, — веселый голос Гарольда не соответствовал внутреннему настрою мальчика, но его знакомого это, похоже, не волновало. — Все дело в том, что ты волшебник!»

Гарри не мог поверить в это утверждение. Если он волшебник, то почему же он столько лет терпел издевательства своих родственников? Но Гарольд объяснил ему, что, чтобы творить магию, надо не только иметь определенные способности, но и долго и упорно учиться. Правда иногда, особенно в состоянии сильных эмоциональных всплесков, магия проявляется сама собой, но контролировать подобные ее проявления, иначе называемые стихийной магией, невозможно. Так что приятная перспектива превратить Дурслей в крыс откладывалась на неопределенное время. Гарри хотелось как можно больше узнать о магии от своего нового знакомого, но тот напомнил, что для начала он должен рассказать о себе.

Как нетрудно было догадаться, Гарольд тоже был волшебником, который, к его глубокому сожалению, покинул этот мир. К несомненному несчастью для мира, Гарольд нашел способ вернуться, пусть и столь экстравагантным способом. Вот только как ему это удалось, как, впрочем, и то, от чего он умер, Гарольд не помнил. По мнению самого «вселенца», он точно был ну очень великим магом и умер от рук злобных завистников. Гарри несколько скептически воспринял это заявление, но комментировать его не стал, оставив сомнения на потом.

Как оказалось, магия делилась на светлую, темную и общую. Гарольд не стал вдаваться в тонкости различий между этими ветвями волшебного искусства, заявив, что теорию магии они смогут обсудить и позже, но заметил, что сам он наверняка был очень темным магом. Обосновывал он это тем, что только этот раздел магии может обеспечить подобное посмертное существование. И каково же было огорчение Гарольда, когда он осознал, что Гарри Поттер, с которым ему предстояло провести оставшиеся годы, оказался типичным светлым волшебником. Этим, по мнению «величайшего из темных магов всех времен и народов», и объяснялась потеря Гарольдом большей части воспоминаний. Та часть его, что не соответствовала внутреннему миру Гарри, попросту стерлась. Таким образом, светлую магию Гарольд не знал изначально, темную забыл, но зато обладал обширнейшими познаниями в общей.