Наставник и чудотворец - [10]

Разве не веяние тихого ветра, не тихий, благоуханный ветерок вечной весны эта повесть нашего младенчествующего духовного друга?..»

ГЛАВА IV. СТАРЕЦ И ДУХОВНИК

Под 30 декабря 1911 года в Оптину пустынь прибыл по поручению Святейшего Синода епископ Кишиневский Серафим, посланный для ревизии в связи с жалобами, которые оказались несостоятельными. Он посетил и скит, где был на богослужении, в келлии скитоначальника отца Варсонофия, и результатом его посещения было его предложение Синоду перевести игумена Варсонофия настоятелем Старо-Голутвина монастыря в сане архимандрита. Отец Варсонофий не хотел покидать скита, ставшего для него родным, и братии скитской, которая глубоко его уважала и любила. Конечно, он подчинился решению Синода, но все же просил оставить его в скиту хотя бы и простым монахом.

За него решила походатайствовать старшая братия монастыря и скита. 29 февраля 1912 года они направили в Синод письмо, где было сказано: «Обсуждая это дело, старшая братия пустыни и скита приняла во внимание, что отец игумен Варсонофий в настоящее время самый нужный инок для скита и пустыни. С кончиной приснопамятного отца протоиерея Иоанна Кронштадтского и старца отца Варнавы в последние годы заметно стал увеличиваться прилив в Оптину богомольцев, и преимущественно лиц интеллигентных, образованных, с разных концов России. И отец игумен Варсонофий удовлетворял эту потребность. Он не только ежедневно устно ведет старческое окормление стекающихся как простых, так и образованных лиц, но и продолжает затем общение с ними и руководство посредством переписки, достигающей нескольких — не менее четырех — тысяч в год (писем). Оптина находится в самом центре России — для старчествования в ней нужны такие иноки, как отец Варсонофий, заменить которого в настоящее время некем. Приняв все вышеизложенное во внимание, старшая братия пустыни и скита постановила: выразить отцу Варсонофию братскую любовь и ходатайствовать пред высшим начальством об оставлении его в ските для духовного окормления и руководства притекающих богомольцев и братским духовником».

Под этим прошением подписались архимандриты Ксенофонт и Агапит, иеромонахи казначей отец Иннокентий, ризничий отец Феодосий, старец отец Анатолий и другие иеромонахи и иеродиаконы. Среди этих подписей — имя отца Нектария, духовного друга отца Варсонофия, много помогавшего ему, особенно в то время, когда отец Варсонофий был еще послушником и устремлялся к суровой аскетической жизни. Прошение это не получило положительного отзвука в Петербурге. Пришлось братии монастыря и скита проститься с отцом Варсонофием.

2 апреля 1912 года, в понедельник на Фоминой неделе, в восемь часов утра отец Варсонофий отслужил напутственный молебен с коленопреклонением и сказал краткое слово прощания братии. Отец Нектарий от лица всех скитян поднес отцу Варсонофию памятный дар — икону святого Предтечи Иоанна Крестителя. Затем в скитской трапезной был прощальный чай. Оттуда отец Варсонофий прошел с братией в свою келлию и раздал на память о себе многие вещи — иконы, четки, пасхальные яйца, некоторые картины, книги, закладки и т.п. После прощания в монастыре с настоятелем архимандритом Ксенофонтом и монастырской братией отец Варсонофий отбыл на вокзал.

«Погода была отчаянная, — писал очевидец, — поднялась страшная вьюга с мокрым снегом. Прямым путем на вокзал нельзя было ехать, так как река Жиздра разлилась. С большой опасностью перебрались мы через реку. С батюшкой до вокзала провожать его на маленьком пароме поехал его духовник и отец Нектарий. Я ехал вместе с духовником батюшки отцом Феодосием. Он был поражен смирением отца Варсонофия и всю дорогу умилялся. Ехали мы до вокзала вместо обычного часа три с половиной часа».

По предложению благочинного монастырей епархии архимандрита Венедикта (бывшего оптинского инока), настоятеля Пафнутьева-Боровского монастыря, 17 апреля того же года старшая оптинская братия собралась для того, чтобы избрать старца на место выбывшего отца Варсонофия. Собрались они и положили обратиться к жившему в скиту на покое архимандриту Агапиту, предлагая ему эту должность. Он имел все данные для того, чтобы нести ее, однако братия мало надеялась на то, что он согласится, — он решительно отказывался от всяких должностей и даже уклонился он и от архиерейского сана. Так и вышло: он отказался наотрез. Тогда попросили его указать им достойного человека. Он назвал в качестве такового отца Нектария. Опять собралась братия, а отец Нектарий не пришел. Послали за ним отца Аверкия. «Батюшка, вас просят на собрание!» — сказал он, а отец Нектарий отвечал: «Они там и без меня выберут кого надо». Тогда отец Аверкий говорит: «Отец архимандрит послал меня за вами и просит прийти!» Отец Нектарий надел рясу и пошел — на одной ноге туфля, на другой валенок (может быть, нога болела?)

— Батюшка, вас избрали духовником нашей обители и старцем, — объявили ему на собрании.

— Нет, отцы и братия! — отвечал он. — Я скудоумен и такой тяготы понести не могу.

— Отец Нектарий, прими послушание, — строго сказал настоятель.

Смирился отец Нектарий. Но потом не упускал случая сказать о себе что-нибудь вроде следующего: «Ну какой я старец... Как могу я быть наследником прежних старцев! Я слаб и немощен. У них благодать была целыми караваями, а у меня ломтик».