Наставление в христианской вере, т.3 - [17]

аКальвин часто употребляет слово «субстанция», в особенности, когда говорит о таинствах, например: «Иисус Христос дал нам на Тайной вечере истинную субстанцию своего тела и своей крови». (Petit traictй de la saincte Cиne. — ОС, V, 440.) Он употребляет его также, когда стремится, как в данном случае, охарактеризовать наш союз со Христом в вере. Однако Кальвин не вкладывает в слово «субстанция» специального философского значения, какое оно имеет в схоластической теологии и проявляется в термине «трассуб-станциация», где субстанция отличается от акциденций. Он сохраняет его исходное, общее значение, характерное для латинского «substantia», — реальность вещи. «Соединиться с нами в одной субстанции» означает тесное, неразрывное, хотя и духовное единство. Впрочем, после своего столкновения с Осиандером реформатор стал весьма осмотрителен в использовании этого термина. В самом деле, каким бы тесным ни был союз Христа и христианина, человек и Христос не смешиваются и каждый сохраняет свои характерные свойства. Можно сказать, что речь идёт о чисто духовном союзе, а не о сущностном, субстанциальном в узко философском и мистическом смысле. Кальвин прямо заявляет об этом: «Для того, чтобы единство Сына и Отца не было бессильным и бесплодным, необходимо, чтобы его сила распространялась на всё тело верующих. Отсюда можно сделать вывод, что мы образуем единое целое с Сыном Божьим не в том смысле, что Он вкладывает в нас свою субстанцию, но потому, что силою своего Духа Он передает нам свою жизнь и все блага, которые получил от Отца». (Comment. Jean, XVII, 21.) Следует отметить, что в латинской версии Кальвин избегает термина «субстанция» и пишет «unum cum ipso» («единое с самим Собой). — Прим. франц. изд.

'Синодальный перевод: «Тело мертво для греха, но дух жив для праведности».

Согласно фантастическим представлениям этих людей, следовало бы сказать: Иисус Христос имеет жизнь в Себе, но мы, будучи грешниками, остаёмся в узах осуждения и смерти. Однако апостол говорит совершенно другое. Он учит, что осуждение, которого мы заслуживаем сами по себе, поглощено спасением в Иисусе Христе. В качестве доказательства он приводит такое соображение: Иисус Христос обитает в нас, а не вне нас Он не только связан с нами нерушимым союзом, но посредством чудесной, превосходящей всякое разумение связи каждый день всё сильнее соединяется с нами в одной субстанции. В то же время я не отрицаю (как об этом было только что сказано), что по причине нашей неустойчивости и частых колебаний случаются нарушения веры, когда она подвергается нападениям Сатаны. Свет веры может потускнеть от мрака слишком жестоких искушений, но всё-таки вера не перестаёт постоянно устремляться к Богу.

25. То же мнение высказывает св. Бернар, специально рассматривавший этот вопрос в Пятой гомилии об освящении храма. «Часто размышляя о душе, говорит он, я убеждаюсь, что в ней присутствуют две противоположные вещи. Если рассматривать её саму по себе, то я не смогу выразиться лучше, чем сказав, что она сводится к ничто. Какая необходимость говорить сейчас обо всех наших несчастьях? О том, насколько душа обременена грехами, окружена мраком, опутана искушениями, как она бурлит в похотях, уступает страстям, питается иллюзиями, что она постоянно склонна ко злу, стремится ко всяческим порокам, что, наконец, она полна низостей и совершенно запуталась? Если даже праведность человека оказывается перед Богом грязью и отбросами, то что случится с неправедными (Ис 64:5)? Если и во свете только тьма, то какова же сама тьма (Мф 6:23)*?

Что же скажем? Определённо, человек — это только суета, человек сводится к ничто, человек — это ничто. Но ведь каким-то образом он всё-таки не есть ничто, ибо его возвеличил Бог? Как может он быть ничто — ведь Бог склонил к нему своё сердце? Будем мужественны, братья. Хотя в наших сердцах мы — ничто, в сердце Бога мы, возможно, найдём нечто, сокрытое от нас. О, Отец милости, Отец страждущих, как Ты склонил к нам твоё сердце? Ибо где сокровище твоё, там твоё сердце [Мф 6:21]. Как же мы стали твоим сокровищем, если мы — ничто? Все люди перед Тобой таковы, как если бы их вовсе не существовало, и они почитаются за ничто. Но это перед Тобою, а не в Тебе. Они ничто по суду твоей истины, но не по твоему милосердию и доброте. Ибо Ты называешь вещи, которых нет, как если бы они существовали. Поэтому вещи, которые Ты называешь, будучи ничто, всё же имеют бытие — ибо Ты их называешь. Будучи сами по себе ничто, они не перестают существовать в

(В Рин°Аальный перевод: «Если свет, который в тебе, тьма, то какова же тьма?» V латинской версии цитата ближе к этому тексту)

Тебе. Как сказано у св. Павла: не от дел, но от призывающего Бога»а. (Рим 9:12.)

Высказав такую мысль, св. Бернар следующим образом объединяет эти два положения. Очевидно, что вещи, соединённые между собой, не разрушают одна другую. После чего он делает ещё более очевидное заявление, заканчивая такими словами: «Если, имея в виду эти два соображения, мы внимательно присмотримся к себе или, лучше, приняв первое из них, увидим, что мы — ничто, а приняв второе, — как мы прославлены, то наша слава будет приведена к должной мере и, возможно, даже увеличится. Да, она дана нам, но для того, чтобы прославляться в Боге, а не в самих себе. Когда мы задумаемся над тем, что если Бог хочет нас спасти, то мы получим избавление, это позволит нам вздохнуть с облегчением. Но нужно подняться выше и искать град Божий, искать храм Бога, искать его дом, искать тайну союза, который Он заключил с нами. Поступая так, мы не забудем ни то ни другое соображение, но со страхом и благоговением скажем, что мы что-то собою представляем, но лишь в сердце Бога; что мы — нечто не благодаря своему достоинству, а потому, что Он своею благодатью посчитал нас достойными»ь.