Наследство разрушительницы - [82]

– А если за ней кто-то стоит? – в голосе Иваненко прозвучали зловещие нотки. – Какие-нибудь иностранцы. Которые и дирижируют всем этим спектаклем?

– Тогда мы это выясним, – спокойно ответил Козырин. – Малкин уже получил соответствующие распоряжения. Так что, подожди немного, Михал Семеныч. Не торопи события.

«Может быть, я действительно очень спешу», – подумал Иваненко.

– Я бы не торопил, – сказал он уже гораздо более спокойным голосом. – Но, понимаешь… Я ведь тоже хотел войти в «Сельхозбанк». Я предлагал Бабенко триста шестьдесят миллионов за двадцать процентов акций. Он не согласился. А ей продал! – руки Иваненко опять сжались в кулаки, он начал закипать. – И не двадцать процентов, а восемьдесят! Контрольный пакет! За четверть той суммы, которую предлагал я. Деньги, кстати, еще не переведены и неизвестно, когда будут переведены. А договор уже подписан. И банк – ее. Как это понимать?

Козырина не очень интересовал ответ на этот вопрос. В конце концов, какая ему разница, кто именно будет владеть «Сельхозбанком»?

– Не знаю, Миша, – Козырин старался, чтобы его голос не звучал равнодушно. – У меня пока нет ответов на твои вопросы. Но они будут. Подожди немного. Или попробуй сам поговорить с коллегами.

– Пробовал. – Иваненко качнул головой, и в этом жесте проявилась какая-то безнадежность. – Они отказываются даже встречаться со мной. Бабенко не отвечает на звонки. Глеб вообще исчез. Улетел в Гамбург. Это мне удалось выяснить. Но оттуда уехал на поезде в Париж. Там взял напрокат машину. Где он сейчас – неизвестно.

– Вот оно как, – сказал Козырин, чтобы хоть что-то сказать. Помолчал и добавил: – Уравнение с тремя неизвестными.

Иваненко метнул на собеседника недобрый взгляд. Он уже понял, что в этом вопросе Козырин ему не помощник.

– С одним неизвестным. С одним, – Иваненко выставил перед собой руку с вытянутым указательным пальцем. – И это неизвестное – она. Кто такая? Откуда взялась? На какие деньги шикует?

«Опять все с начала, – с досадой подумал Козырин. – Он не успокоится». Ему не было жалко Иваненко. Волк матерый, зубы острые. И не такие удары выдерживал. Переживет потерю и банка, и канала ТВК. В бизнесе не бывает одних побед. Даже у такого олигарха, как Иваненко. Надо мириться и с поражениями.

– Ты, говорят, усиленно ухаживал за этой Ариной, – улыбнулся Козырин, пытаясь сменить тему беседы. – На десятилетии ТВК…

Ответной улыбки от бизнесмена Павел Степанович так и не дождался. Напротив, лицо Иваненко исказила гримаса ненависти.

– Ухаживал, – процедил он сквозь зубы. – Считал ее обычной шлюшкой, ищущей себе богатого покровителя. У меня и в мыслях не было, что она устроит такое…

«Так он себя до инфаркта доведет, – испугался Козырин. – А вдруг прямо здесь рухнет. Мне только этого не хватало. Надо бы его взбодрить».

– Успокойся, Михал Семеныч, – примирительно сказал Козырин. – Бизнес – такое дело. Ты же знаешь. Сегодня ты проигрываешь, значит, выиграешь завтра.

Иваненко метнул на Козырина заинтересованный взгляд.

– Что ты имеешь в виду? Что я выиграю завтра?

– Как что? – Козырин улыбнулся. – Порт «Северный». Щеки Иваненко дрогнули, челюсть затвердела.

– А почему ты о нем вспомнил?

В его голосе было столько подозрительности и недоверия, что Козырин пожалел, что повернул беседу в это русло. Хотел его успокоить и вот – на тебе.

– Почему ты вспомнил о порте? – повторил Иваненко, и Козырин невольно прижался к спинке кресла. От Иваненко исходило напряжение, которое, казалось, сметет со стола и чашки с кофе, и молочник, и сахарницу, а заодно и самого Козырина.

– Она подала документы на конкурс, – ответил Козырин. Эту информацию он получил за четверть часа до прихода Иваненко и еще никому не озвучивал.

Лицо Иваненко исказила гримаса ненависти. Рот приоткрылся, узкие губы изогнулись, глаза сузились и потемнели.

– На какой конкурс? – спросил бизнесмен, хотя сразу все понял.

– На порт.

– И ты принял у нее документы?

Козырин перевел дыхание. Надо же, как его зацепило!

– Михал Семеныч, документы принимал не я, а Бутайло. Это первое. И второе, – Козырин старался говорить, как можно более спокойно и рассудительно. – А как он мог не принять? У нее официальная фирма, зарегистрирована в России. Установленную плату за участие она внесла.

– Ее фирме неделя! – выкрикнул Иваненко.

«Он от ненависти потерял способность соображать», – огорчился Козырин.

– В условиях конкурса возраст фирмы не оговорен.

– Так оговори! – крикнул Иваненко. – И откажи ей на этом основании.

– Михал Семеныч, – Козырин выставил перед собой обе руки, словно пытался защититься от вздорного гостя. – Условия конкурса подписаны президентом. Ее документы уже приняты, и она получила об этом соответствующую бумагу.

Иваненко застонал. Козырин хорошо слышал вырвавшийся из его горла стон.

– Что ты так переживаешь, Миша? – прочувственно сказал Козырин. – Тебе же обещали порт.

– Обещали, – кивнул Иваненко, тяжело дыша.

– Ну вот, – улыбнулся Козырин. – И никто от своих обещаний отказываться не собирается.

Иваненко перевел дыхание.

– Ты что, Миша? – Козырин укоризненно покачал головой. – Ты утрешь ей нос с этим портом. И со всем остальным тоже. Подумаешь, выскочка. Сдуется она через пару месяцев. Поверь моей интуиции.