Наследство разрушительницы - [57]

– Ты прекрасна. – Петр Сергеевич припал губами к ее соску. – Я никогда не встречал никого прекрасней тебя.

Все, что было дальше, произошло очень быстро. Он совершенно распахнул на ней куртку. Сквозь полуприкрытые веки Арина видела, как он сбрасывает с себя мягкую байковую рубашку и домашние брюки, обнажая худые ноги, обвисшие живот и зад. После этого его руки стали жестче и настойчивее. Одним движением он стянул с нее спортивные штаны с лампасами и, мягко касаясь пальцами внутренней поверхности бедер, раздвинул ноги… Арина не сопротивлялась. Ею овладела какая-то странная нега. Она прижалась горячей щекой к ковру и ждала, когда все кончится.

Прошло всего несколько минут, и она почувствовала, что на ней больше никто не лежит и ничьи руки не сжимают ее грудь и не гладят ее бедра. Арина перевернулась на живот.

– Арина, – услышала она голос Петра Сергеевича. Но не двинулась с места. Сейчас он напомнит о бараньей ноге, которая уже наверняка запеклась. Это хорошо. Это как раз во-время. Несколько минут не очень страстного секса разогнали сон. А вот голод ощущался все сильнее. Значит, пришло время бараньей ноги.

– Что я могу сделать для тебя?

Арина резко перевернулась на спину и села. Рыжие волосы метнулись по плечам. Она сидела обнаженная на персидском ковре ручной работы и смотрела на мужчину немигающим взглядом. Прошло несколько томительных секунд тишины. Петр Сергеевич не выдержал ее взгляда и опустил глаза. Но тоску и смирение в них Арина заметить успела.

– Что я могу сделать для тебя? – повторил Петр Сергеевич и добавил: – Моя прекрасная королева.

Арина не ответила. В голове у нее метались неясные мысли. С Петром Сергеевичем явно произошла какая-то метаморфоза. Всего мгновение назад он был уверен в себе и знал, чего хочет и от нее, и от жизни. А теперь! Смотрит в пол. И тоска в глазах? Такая же, как была у Эдика Львова перед тем, как он совершил свой роковой шаг в окно. И вопросы. Он задает ей те же вопросы. Почему? Что происходит? Что здесь, черт возьми, происходит?

– Что с тобой? – почти крикнула она. – Что происходит?

Он виновато пожал плечами и совсем по-детски шмыгнул носом.

– Что я могу сделать для тебя? – спросил Петр Сергеевич, не поднимая взгляда.

– Почему ты спрашиваешь? – Она хлопнула сжатым кулачком по мягкому ворсу персидского ковра. – Почему ты задаешь мне такие вопросы?

– Потому что я так чувствую. Я сделаю все. Все для тебя! Ты только скажи, только скажи, – забормотал он, словно вызванный к доске и пытающийся угадать ответ двоечник. – Что-нибудь… Все, что ты хочешь… Для тебя…

Арина замолчала. Она вдруг увидела себя со стороны. Наверняка ее груди смешно прыгали, когда она стучала кулаком по ковру. Арина вскочила, натянула куртку с надписью: «СССР», красные штаны с лампасами и вернулась к Петру Сергеевичу. Он все так же стоял спиной к камину, кутался в байковый халат и исподлобья смотрел на нее.

– Оденься! – скомандовала она. Петр Сергеевич бросился к своей одежде и в одно мгновение натянул брюки и рубашку.

Она должна разобраться в том, что с ней происходит. Она должна все понять и принять верное решение. И Эдик Львов, и этот директор завода изменились после того, как овладели ей. И тот, и другой сказали, что готовы выполнить любое ее желание, любой каприз. И Львов выполнил. От этих воспоминаний по телу Арины пробежала дрожь. Что это значит? Она превратила их в… Арина испугалась собственных мыслей и даже про себя не произнесла слов «покорный раб». Но ведь раньше такого не было. Никогда мужчины не заглядывали ей в глаза с тоской и смирением. Никогда не стояли перед ней, ожидая приказаний. Никогда не задавали вопроса: «Что я могу для тебя сделать?» и никогда не были готовы выполнить любое ее желание, даже ценой собственной жизни. Что-то изменилось в ней.

И это «что-то» – зеленый туман. Эта мысль пришла в голову Арины сразу, как только она увидела смирение и покорность в глазах Петра Сергеевича. Но она гнала ее, как невозможную и совершенно лишнюю. Но больше отмахиваться не было смысла. Это же совершенно очевидно. Только зеленый туман мог так изменить ее. Но как ей воспринимать то, что происходит с ней? Радоваться или плакать?

Арина закрыла лицо руками. А что, если все, происходящее с мужчинами, всего лишь минутное наваждение? Которое сейчас пройдет. Сквозь пальцы она смотрела на Петра Сергеевича, ожидая, что сейчас он выпрямится и превратится в прежнего. Притянет ее к себе, погладит сквозь красный свитер грудь и увлечет есть баранью ногу. Но Петр Сергеевич стоял спиной к камину и разглядывал что-то на синем персидском ковре, опустив руки вдоль туловища.

Почувствовав на себе ее взгляд, он криво улыбнулся и неловко провел ладонью по вороту рубахи.

– Я оделся, – хрипло сказал он, – Вот! Как ты сказала.

Арина кивнула величественным жестом классного руководителя, готового принять доклад дежурного ученика.

– И что дальше? – спросила она.

Петр Сергеевич смутился. Он явно не понял вопроса и не знал, как на него ответить.

– Все, что ты хочешь, – наконец сказал он, явно испытывая неловкость. – Как ты пожелаешь, Арина.

Что ей теперь делать? Что? Смотреть на этот истукан у камина? Нет, она не вынесет этой неопределенности. Все, что угодно, но только не неизвестность. Пусть он вышвырнет ее из дома, но она должна попробовать. Она должна понять, до каких пределов простирается власть, дарованная ей зеленым туманом.