Наследство разрушительницы - [59]

Водить машину ее научил отец. Он очень хотел сделать из дочери личность, которая не будет зависеть ни от кого. Прежде всего, от мужчин.

«Помни, дочка, – говорил отец, прижимая ее к себе железной рукой боксера- перворазрядника, – женщина, которая зависит от мужчины, всегда находится в зоне риска. Потому что настроения мужчин меняются. Ты даже не представляешь, насколько часто». По замыслу отца, она все должна была делать сама. Сама зарабатывать себе на жизнь, сама себя защищать, сама водить машину. Поэтому, вместо секции художественной гимнастики, она ходила на дзюдо. Драться ей не нравилось. Хватать подруг за отвороты белой куртки или за пояс и валить на землю не хотелось. С гораздо большим удовольствием она болтала с ними, сидя на низкой скамеечке у обычного гимнастического мата, который почему-то называли «татами». Тренер делал ей замечания, призывал внимательно следить за тем, как должны двигаться ноги во-время исполнения приема. Но она все равно болтала, а выходя на татами, проигрывала даже тем, кто младше и слабее. Тренер жаловался отцу. Отец расстраивался, пытался учить Арину боксерским ударам, купил ей перчатки и грушу. Но бить ей тоже не нравилось. Даже грушу. И когда прошло первое очарование яркими блестящими перчатками, Арина забросила их вместе с грушей в чулан. А вот водить машину было интереснее. Отец учил ее лично. Уводил свой «мерседес» за город, на пустырь, где собирались строить городской стадион, и сажал ее на место водителя. Сам садился рядом и отпускал ручной тормоз. С педалями и переключением скоростей она разобралась сразу. С парковкой задним ходом было сложнее, но и ее Арина освоила. Отец был ею очень доволен. И даже когда она поцарапала бок «мерседеса» о неизвестно откуда выросшую из земли металлическую скобу, не рассердился, а только вздохнул: «Ну, эту скобу и опытные водители не заметили бы». Вот только получить права она не успела.

Отца убили, «мерседес» пришлось продать, чтобы вернуть долги. Какое уж тут получение прав?

Дождь усилился, дворники метались по ветровому стеклу, с трудом успевая смахивать потоки воды. Арина пригнулась к рулю, едва разбирая дорогу и ориентируясь только на полосы разметки.

Жалко, конечно, отправляться в такую глушь, как Углегорск, с такими деньжищами. Арина запустила руку в сумку и поворошила пачки. С такими деньгами гулять в Москве. Но нельзя. Петр Сергеевич может опомниться от своего безумия. И что он сделает тогда? Заявит в полицию, что она украла у него деньги и угнала машину. И ее арестуют. Сможет ли она доказать, что Петр Сергеевич все отдал ей сам? Просто взял и отдал. Без всякой причины. Нет, конечно. Не сможет. А потом полиция выяснит, что она была в кабинете Львова, когда тот выпрыгнул из окна. И тоже без причины. И тогда ей не выкрутиться. Нет, гуляние отменяется. Она едет в аэропорт. Там бросает машину, покупает билет и летит домой. Все! Все…

Но как же домой? Она же должна понять, что с ней произошло. Уехать в такой момент, закрыться в доме и потихоньку тратить деньги – значит так ничего и не понять. А что ей нужно понимать? Зачем ей нужно понимать? У нее в сумке огромные деньжищи. Она такие никогда и не видела. Так зачем ей еще в чем-то разбираться?

Арина оторвала взгляд от сумки и вновь пригнулась к рулю. На обочине шоссе мелькнула черная тень. Какое-то существо. Волк? Или собака? В последний момент уже в луче фар Арина увидела, что существо идет на двух ногах и поворачивается на звук приближающегося мотора. «Это человек! – мелькнуло в голове. – И я мчусь прямо на него». Арина рванула руль, но от этого резкого движения «джип» повело по мокрому асфальту.

«Руль поворачивай в сторону заноса», – вспомнила она наставление отца. Но сделать ничего не успела. Краем черного бампера машина отшвырнула стоящую на обочине фигуру под деревья. Арина изо всех сил ударила по педали тормоза. «Джип» завизжал как раненный зверь. Машину развернуло поперек мокрого шоссе, и она остановилась. Арина выскочила под холодные струи дождя и побежала на обочину. «Что же это? Что же это?» – безостановочно повторяла она. Неужели она убила человека? Конечно, убила! Невозможно остаться в живых после такого удара. Вот это точно конец! Теперь ей не укрыться. Ни от полиции, ни от расследования. А значит, ни от тюрьмы.

Дрожа всем телом, Арина добежала до обочины и поняла, что ошиблась. В полной темноте ей лежащее тело не найти. Арина села на землю, пошарила вокруг себя по мокрой траве и саданула себя кулачками по голове. Дура! Какая же она невезучая дура! Теперь уже ничего не поправить. Надо было смотреть на дорогу, а не любоваться пачками денег. Теперь уже поздно и кричать, и махать кулаками, и задавать самой себе идиотские вопросы. Теперь надо действовать. Арина вернулась за руль «джипа» и развернула его капотом к обочине. Свет фар осветил березы и густую траву. Арина подобрала валяющуюся палку и шагнула с шоссе. Раздвинула палкой избиваемые ливнем ромашки и сразу увидела тело. Это была женщина. Молодая и черноволосая. Одетая в легкое, не по погоде платье и легкую курточку. Платье было разорвано и открывало крепкие длинные ноги. Арина, осторожно ступая, прошла вдоль тела и присела. Положила руку на грудь, но биение сердца не ощутила. Она видела в кино, как следователи, проверяющие, живы ли жертвы преступлений, прощупывают биение крови в сонной артерии на горле. Она не знала точно, где расположена эта артерия, но положила руку на горло женщины. Ничего. Нагнулась, попыталась услышать дыхание. Опять ничего. Арина стерла с лица текущую по нему воду. Что делать? Кого вызывать? Впрочем, кого она может вызвать? Телефона-то у нее нет. Она забыла взять у Петра Сергеевича телефон. Вот раззява!