Наследство разоренных - [13]

Он не видел английской природы, не заметил каменных узоров колледжей и церквей, украшенных золотом ангелочков; не слышал пения церковных мальчиков с голосами девочек, не видел зеленой реки, по берегам которой разбито множество садов, а в заводях плавают лебеди, слившиеся со своими отражениями в громадных белых бабочек.

*

Он перестал считать себя человеком. Подскакивал, если кто-то прикасался к его локтю, считая это слишком доверительным жестом. Смущался от дружелюбного приветствия полной улыбающейся продавщицы в лавчонке на углу.

— Что-что, повторите? Ничего не разобрать, — пригибалась она к неловкому клиенту, пытаясь понять его невнятное бормотание. Он терялся, смущался еще больше и лепетал что-то совсем уж невразумительное. В конце концов он стал ходить за покупками куда-нибудь подальше от своей квартиры. Однажды продавщица, вручая ему купленную кисточку для бритья, сообщила, что у ее мужа такая же. Он опешил от столь бесстыдного упоминания интимнейших деталей. Бритье, муж…

*

Судья включил свет и проверил срок годности таблеток. Нет, все в порядке. Но вместо того чтобы усыпить, они дают ему возможность мучиться кошмарами наяву.

Наконец замычали коровы, как туманные рожки. Глупо и громко, как будто созывая народ в цирк, заорал петух дядюшки Потти по имени Кукар-раджа. Он снова бодр и свеж, после того как дядюшка Потти засунул его головой вниз в жестяную банку и какой-то вонючей дрянью выгнал из задницы клещей.

*

За завтраком судья велел повару отвести внучку к учительнице, женщине по имени Нони, живущей в часе ходьбы.

*

И вот Саи бредет за поваром по узкой и длинной тропе, вьющейся по холмам, как змейка-крысобойка. Повар рассказывает о местности, показывает дома и сообщает, кто в них живет. Ближайший сосед — дядюшка Потти, фермер-джентльмен, горький пьяница. Он купил участок у судьи. Отец Бути со швейцарской молочной фермы, дружок и собутыльник дядюшки Потти. Глаза у обоих красные, зубы желтые от табака, почти коричневые. Потроха их стоило бы в ручье выстирать, но головы соображают, мозги не заржавели.

— Хелло, Долли! — помахал дядюшка Потти со своей веранды, торчащей капитанским мостиком над склоном, завидев Саи. На этой веранде Саи впервые услышит «Битлз». И на ней же «All that MEAT and NO PERTATAS? Just ain’t right, like GREEN TERMATAS!»

Повар показывает Саи развалившиеся рыбьи садки, монастырь на холме Дурпин, пониже приют для сирот и курятник. Напротив курятника — свежие яйца к завтраку через дорогу — поселились две афганские принцессы, отец которых, отлучившись на выходные в Брайтон, обнаружил по возвращении, что британцы посадили на его трон кого-то другого. Принцесс приютил Неру — истинный джентльмен! А вот и невзрачный домишко госпожи Сен, дочь которой, Мун-Мун, уехала в Америку.

*

Наконец добрались и до утопающего в розах коттеджа «Мон ами». Здесь живут сестры Нони (Нонита) и Лола (Лалита). Муж Лолы скончался от инфаркта, и старая дева Нони перебралась к вдове. Пенсии покойного хватало на жизнь, но расходы, бесконечные расходы! Постоянно что-то в доме ломается, все время что-то надо чинить; цены на базаре растут; горничная, уборщик, сторож и садовник тоже есть хотят.

Поэтому Нони, чтобы внести свою лепту в домашний бюджет, согласилась давать уроки Саи. От естествознания до Шекспира. Лишь когда Саи исполнилось шестнадцать и Нони полностью перерыла кладовые своих математических познаний, судья привлек к образовательному процессу внучки учителя Джиана.

— Вот наша Саи-бэби, — представил ее сестрам повар.

Сестры жалостливо покачали головами. Бедная сиротка, плод неудачного брака Индии и Советов.

— Индия всегда не на той стороне, — сокрушалась Лола. — Помните, Чоту и Моту ездили в Россию? Они ужасались. Такого развала даже в Индии не встретишь.

— А помнишь, — живо откликнулась Нони, — русские жили рядом с нами в Калькутте? С утра сбегают на рынок, накупят гору продуктов — картошки, лука, всего, всего — и варят, жарят, пекут… А потом к вечеру опять накупят — и снова готовят, готовят… Глаза горят, радуются, воображают, что у нас все есть, что Индия страна чудес. Ха!

Но, несмотря на невысокое мнение о России и о родителях Саи, к девочке сестры привязались.

Глава девятая

— Боже, Боже! — заохала Лола, прослышав о нападении на дом судьи. С годами в прическе ее прибавилось седины, но характер лишь окреп. — Того гляди, эти бандиты и к нам наведаются. Правда, у нас в «Мон ами» грабить нечего. Да им ведь наплевать. Они и за пару рупий глотку перережут.

— Но у вас ведь охранник, — рассеянно возразила Саи. Ее больше беспокоило отсутствие Джиана в день ограбления. Наверное, он охладел к ней.

— Буду? Да он ведь тоже непалец. Как ему можно доверять? Сторож всегда с бандитами связан. Сообщает, где что лежит, и получает долю. Помнишь госпожу Тондап? У нее тоже был сторож-непалец. Вернулась она из Калькутты — а дом начисто выметен. Начисто! Чашки-блюдца-стулья-кресла-кровати… Проводка срезана, лампочки с патронами, все-все, даже цепочки и поплавки из сливных бачков! Один пытался кабель стащить, его током убило. Бамбук весь срезали, деревья обобрали до последнего лайма. В трубах дырки, воду вся округа воровала из их водопровода. А сторожа и след простыл. Прыг-скок — и уже у себя дома, в Непале. Бог мой, Нони, надо нам этого Буду прогнать.