Наследство - [9]

Они ворвались в комнату и застыли на полпути ослепленные. Стены комнаты, сложенные из песчаника, казалось, пылали так ярко, что по сравнению с ними огонь в камине был просто тусклым. В воздухе сверкнули и исчезли нити голубого пламени, оставив за собой тонкие струйки пепла, медленно скользнувшие на пол. Возле кровати, прямая, как натянутая струна, с широко раскинутыми руками стояла Ашарна, окруженная мягким ореолом белой энергии, пульсировавшем в такт ее учащенному дыханию. В комнату продолжали входить придворные, в изумлении раскрывая рты. За спиной Линана остановились Трион и Эдейтор, чье лицо было покрыто испариной.

— Я никогда не мог себе представить… — начал было Эдейтор, но замолчал, не в силах выразить словами свое изумление. Между тем энергия в комнате рассеялась, как рассеивается ночной туман под первыми лучами утреннего солнца, и ореол света вокруг Ашарны исчез. Огонь в камине вспыхнул на миг ярче, а потом пламя успокоилось и стало ровным. Ашарна, улыбаясь, оглядела свою свиту и качнулась вперед.

Метнувшиеся к ней Камаль и Деджанус подхватили ее прежде, чем она упала на каменный пол.

К ним поспешил Трион, быстро нащупал пульс королевы и прислушался к ее дыханию.

— С ней все в порядке, ее сердце бьется с нормальной силой. — Он повернулся к придворным. — Она просто обессилена, вот и все.

Общий вздох облегчения прозвучал подобно молитве.

Камаль помог Деджанусу поднять королеву на руки, и Личный Страж быстро вышел из комнаты, чтобы унести ее в ее покои. Трион и большинство придворных последовали за ним. Камаль закрыл дверь и подошел к Эйджеру.

К нему присоединился Эдейтор Фэнхоу, сложив руки перед собой, точно вознося молитву.

— В стенах этой комнаты и сейчас еще осталось чрезвычайно много магической силы, — произнес он скорее для самого себя, нежели для окружающих. Он осторожно прикоснулся к одной из стен, потом спокойно положил ладонь на плиту песчаника.

— Она до сих пор хранит тепло, — пробормотал он. — Это невероятно. Мне ничего не известно о магических средствах, обладающих такой огромной силой.

— Да, это поистине было зрелище, — приглушенно произнес Олио.

— Ты знал о том, что наша мать способна проделывать такое? — спросил его Линан.

Олио покачал головой.

— Теоретически, конечно, м-м-не было кое-что известно, од-д-нако до сих пор я не понимал всей силы этих Ключей, мне они к-к-азались обычным украшением на маминой шее. — Его бровь приподнялась — он задумался. — П-просто не могу себе представить, какой властью об-б-бладают остальные Ключи.

— Как он? — обратился Линан к Камалю.

— Он дышит почти нормально, — с видимым облегчением ответил Камаль. — И вдобавок, смотрите, кровотечение совсем прекратилось.

— Королева сотворила настоящее чудо, — заметил Эдейтор.

— Для Камаля королева сделает все возможное, — отозвался Линан.

— Ваши слова ясно показывают, как мало вы знаете о своей родной матери, — с горечью произнес Камаль.

Глава 3

Камаль проснулся с обычной готовностью к действию, едва не свалившись при этом со стула. Он заснул сидя в неудобной позе, прислонив голову к стене под каким-то немыслимым углом, и теперь его затекшая шея отчаянно ныла. Он поднялся на ноги и подошел к кровати, на которой лежал Эйджер. Эйджер все еще спал, но теперь его сон уже не казался сном умирающего.

Несмотря на то, что огонь в камине давно погас, и в комнате стало холодно, Камаль ощутил потребность в глотке свежего воздуха. Он подошел к единственному окну и распахнул деревянные ставни. В темноте спала Кендра. Где-то в восточных стенах можно было разглядеть слабый свет. Камаль мог различить воду прямо за гаванью, где фосфоресцировали следы рыбацких лодок на волнах, возвращавшихся в город, хотя ни самих лодок, ни их парусов невозможно было разглядеть на фоне безбрежной черной морской воды.

Он вернулся к постели Эйджера и стал пристально вглядываться в его лицо, пытаясь припомнить, каким оно было много лет назад, в то далекое время, когда оба они были молоды, и их переполняла энергия, которую унесла жестокая война, страшные раны и потеря их любимого генерала.

Камаль не видел Эйджера около пятнадцати лет и давно считал его погибшим; однако последней ночью они снова встретились против всяких ожиданий, и Эйджер едва не умер у него на руках. Размышляя об этом последнем витке судьбы, Камаль испытывал горечь.

Его поразила острота собственных ощущений. Ему и прежде приходилось терять друзей, а его дружба с Эйджером в далекие времена Невольничьей Войны была рождена скорее обстоятельствами, нежели личными свойствами. Тем не менее сейчас ему казалось, что дружба, пронесенная сквозь страшную войну со множеством горьких поражений и славных побед, сопутствовала и долгим годам прочного мира, в течение которых Камаль постепенно понял, что у него слишком мало друзей в этом мире.

Из внутреннего двора донеслись звуки, среди которых можно было различить топот тяжелых башмаков по булыжнику и оклики стражников. Он расслышал громкую команду:»На караул», которую отдавали только в честь кого-то из членов королевской семьи. Должно быть, это старший сын Ашарны Берейма возвращался из своего миссионерского похода по королевским владениям в Хьюме, одной из наименее предсказуемых областей, о которой Ашарна предпочитала поменьше говорить. Миссия была весьма щекотливым делом, и Камаль мысленно взмолился о том, чтобы Берейма, суровый, точно зимний ветер, успешно с нею справился.