Наследники Тьмы - [41]

Глава 7 Боевые столкновения

— Что ж, Вера, спасибо, что пришла и вот это всё мне поведала, — Васильков постучал концом ручки по исписанным листкам. — Эх, жаль нельзя твои показания официально оформить, чтобы к делу привязать!

— Понимаю, — вздохнула Вера. — Какой из меня свидетель, если я на местах преступлений не была и своими глазами убийств не видела…

— Ничего, если знать, кто виноват и где искать, то и свидетели настоящие найдутся, и допросы куда как живее пойдут.

— Всё, что я рассказала — чистая правда, Иван Игнатьевич, не сомневайтесь!

— Ладно, давай пропуск.

— Вот.

Следователь поставил свою подпись и, протянув бумажку Вере, спросил:

— Скажи, пожалуйста, а ты вот болезни опасные сразу видишь? Всегда?

— Нет, — покачала она головой, мельком глянув на свой браслет. — Сейчас я вообще приспособилась почти ничего не замечать.

— Да? — Васильков внимательно посмотрел на неё поверх очков. — Почему?

— Чтобы не увидеть чего-нибудь лишнее. Когда роешься в чужом св… организме, попадаются не только болезни, но и всё остальное, иногда очень личное… стыдное… Короче, это как за голым человеком подглядывать, понимаете?

Следователь задумчиво кивнул.

— В общем, я стараюсь не лезть к людям без спроса… а что?

— Да так… — он замялся, потом всё же продолжил: — Жена настаивает, чтобы я в больницу в ближайшее время лёг, боится после того инфаркта. А мне сейчас это, ну, совсем не в кассу! Хотя бы месячишко ещё — закрыть самое срочное, а уж потом…

— Иван Игнатьевич, сегодня-завтра прямой опасности для вашей жизни точно нет, — сказала Вера, не уточняя, что давно уже проверила это по собственному почину, ещё когда они шли к допросной. — Хотите, посмотрю подробнее!

Она нажала пять заветных точек — со стороны это выглядело, будто она просто поправляет браслет.

— Обещаю сосредоточиться только на здоровье, а если что другое случайно вылезет — постараюсь сразу же забыть.

— А конвульсий не будет?

— Не будет! Это точно.

— Хорошо, — пожевав губами, решился следователь. — Давай, как ты сказала… если не трудно.

Сунув браслет в карман, она аккуратно совместила светаки, мгновенно погрузившись в череду событий и дел: служебных, домашних, личных — жизнь следователя отличалась насыщенностью и, среди всех забот, беспокойство о собственном здоровье было задвинуто в самый дальний угол. Вера внимательно вглядывалась в потоки, выискивая тёмные пятна, относившиеся исключительно к здоровью, и честно старалась избегать любой информации о расследованиях, как вдруг, когда она уже собиралась отлепиться от чужого светака, перед носом вдруг вспыхнул образ, который заставил её потрясённо застыть.

— Вера? — видно, уловив на её лице замешательство, позвал Иван Игнатьевич.

— Да? — она разлепила светаки, подавив острое желание немедленно зарыться во все расследования Василькова, чтобы вычленить любую инфу, связанную с этим образом.

— У меня что-то сильно не в порядке?

— Сердце… — Вера с трудом собралась с мыслями, — сердце по-прежнему ваша основная проблема, но пока всё стабильно. Вам, конечно, надо в больницу, но не прям срочно.

— Спасибо Вера! Значит, месяцок у меня в запасе имеется.

— Только если будете беречься! — предупредила она, прямо в кармане просовывая руку в браслет. — Сами понимаете: если какая резкая нагрузка, то в один миг всё изменится и станет как в прошлый раз. Так что Иван Игнатьевич, вы уж, пожалуйста…

— Ладно-ладно, я понял!

— И ещё. Я тут одну вещь увидела, но, как вам и обещала, лезть никуда не стала. А узнать очень хочется, может, вы мне так скажете?

— Что именно? — Васильков напрягся.

— Это был образ человека в перьях, верней, не совсем человека… Такой полуптица-получеловек, без крыльев, вместо одежды — чёрные перья. Можете сказать, где вы его видели?

— Полуптица-получеловек? — удивился следователь. — Я видел?! Ты, Вера, по-моему, путаешь что-то…

— Нет-нет, не путаю! Но… образ по-разному может сложиться, необязательно вы вот прямо в натуре его видели, может, вам кто-то его описывал, или даже картинка какая… Фигура у него вроде человеческая, но покрыт чёрными перьями до кистей и коленей, а вместо голеней и стоп — птичьи лапы с когтями. И лысая голова с красными глазами.

— А-а! — Васильков щёлкнул пальцами. — Вспомнил! Вот как ты про картинку сказала, так сразу и вспомнил. Это был рисунок такой!

— И кто его нарисовал?

— Девица одна, художница, с собой покончила.

— Иван Игнатьевич, пожалуйста, расскажите подробнее!

— А в чём дело-то? Зачем тебе?

— Потому что я тоже видела этого птицечеловека.

— Где?

— Во сне, но это точно был не просто сон! Поэтому мне очень надо понять.

Вера сделала ударение на словах «очень надо»: мол, если придётся, она считает инфу без разрешения, и неизвестно, сколько увидит при этом лишнего. Васильков намёк понял.

— Опять твои штучки! — недовольно пробурчал он. — Ладно, девица эта, Дарья Кулькова, повесилась, а вместо прощальной записки рисунки на столе оставила — там эти твои птицелюди в разных ракурсах, подземелья ещё какие-то, мрак, в общем, сплошной…

— Подземелья? Иван Игнатьевич, а можно мне рисунки эти посмотреть?

— Так у нас их уже нет. Экспертиза однозначно подтвердила суицид, так что дело закрыли, а рисунки бойфренду этой Кульковой отдали, других близких у девушки не нашлось.