Наследники - [14]

– В чем эта тараторка несчастна? – спрашивал Александр Павлович жену. – По словам Клары, только потолки в доме коврами не завешены. Обломились от тяжести полки в серванте, хрусталь вдребезги – через год восстановила. Такого покладистого мужа, как Виталик, ни в одну лотерею не заполучить. Генеральшей не стала? От этого наша армия только выиграла. Теперь что касается вины Нюрани. Вот представь: хорошая мать растит дочь, которая с пеленок шалава шалавой. Мать старалась как лучше, а девка все равно на панель улизнула. Потом является, в подоле принесла и дурными болезнями заразилась. И мать винит: ты плохая, потому что меня не остановила.

– Горе, – покачала головой Марфа.

– Но вина матери только в том, что в колыбели свое отродье не задавила!

– У детей достоинства – собственные, а недостатки – родительские, – вздохнула Марфа.

– Столько лет вас, сибирячек, наблюдаю, а поражаться не перестаю.

Нюраня вины своей не отрицала, но не считала ошибки, допущенные в молодости, поводом и основанием попустительствовать самодурке Кларе. Дай дочери волю – скрутит всех в веревки, в канаты, будет концы держать в кулаке и хлестать направо и налево. В точности как делала ее мать, бабушка Клары, покойная Анфиса Ивановна. Если Клару, например под наркозом, спросить об устройстве мира, то дочь скажет, что Солнце, а по орбитам планеты – это все ерунда. В центре Вселенной она, Клара, остальные люди крутятся вокруг нее, обязаны крутиться. Именно такое положение дел казалось Кларе единственно справедливым, какую бы она ни строила из себя несчастную жертву обстоятельств. Только Клара не Солнце, дарящее тепло и свет, а черная дыра, в которую легко провалиться, и тогда у тебя не останется собственных забот, проблем и радостей, останутся только Кларины.

Пусть дочка плюет на нее желчью – мимо цели, да и утереться привычно. Зато есть внучка Татьянка – родная душа. И очень внешне на нее похожая – все говорят. Перелетела через кровь Емельяна, Виталика – выглядит точно Нюраня в молодости. И есть внук Эдик – сложный мальчик, но Клариной, пироговской, пронырливости, стяжательства, пыли-в-глаза-пускательства в Эдуарде точно нет. Хочет врачом стать. Неужели дар и талант их рода, всегда женский, воплотится в ее внуке? И во внучке, которая тоже мечтает лечить людей? Ее потомки унаследуют ее главную страсть?

Василий и Егор

Окончив университет экстерном, через два года, в 1948 году, Василий защитил кандидатскую диссертацию, еще через три года – докторскую. Он жил в подмосковной Дубне, работал в страшно секретном атомном институте.

Его успехи в науке, да и в личной жизни, случались благодаря редкому качеству – не поддаваться инерции мышления и поведения. Эта способность потому и редка́, что противоречит природе человека, склонной вырабатывать штампы как самые простые и логичные способы жизнедеятельности. Если в общественной бане, после ремонта например, поменять местами мужское и женское отделения, повесить большие вывески и броское объявление, то конфузы все равно неизбежны. Большинство мужчин и женщин по привычке будут идти в старые помещения. Василий к большинству не относился.

У него была женщина, которую он любил, и вдруг свалилась на голову другая, забытая, – женщина с двумя его сыновьями-младенцами. Как честный благородный человек он был обязан жениться на Галине, малознакомой медсестре из госпиталя, матери его детей. И, соответственно, расстаться с Марьяной – без сомнений, его судьбой, его половиной, его берегиней. Всю оставшуюся жизнь они провели бы в тоске-печали по несбывшемуся счастью. Душещипательно, как в романе слезоточивом. Василий книжных правил не признавал. Он хотел найти выход и нашел. Клещами вырвал из Марьяны клятву – она его не бросит, она его жена по чести, совести и любви. Расписался с Галей, усыновил близнецов, пристроил их в хорошую московскую квартиру к Пелагее Ивановне, вдове протезного мастера. Сыновья и дочь Пелагеи Ивановны погибли на Войне, а сама она вступила в ту возрастную русскую женскую пору, когда без внуков – как без смысла жизни. А тут вам сразу два – получите!

Курчатовская команда приступила к созданию атомной бомбы, когда еще шла Война. В руководстве страны мало кто понимал значение нового оружия. Среди простого населения – никто. До бомбардировки Хиросимы и Нагасаки и не догадывались, какая мощь содержится в атомных зарядах. Секретность была строжайшая. Но Василия распределили в Дубну. Ведь он Фролов, а не Медведев, и его отца не расстреляли в тридцать седьмом году – биография чистенькая, а студенческие научные работы впечатляющие.

Когда в Дубне началось строительство научных корпусов, возвели и несколько жилых домов для ученых и технических работников, Василий получил однокомнатную квартиру. Перевез к себе Марьяну. Брата Егорку – к Пелагее Ивановне.

Егорка, старшеклассник, уже не щеголял своими партизанскими орденами, не сквернословил и не нарывался на стычки с окрестной шпаной.

Ему не хватало отца, Василий это прекрасно понимал, но не мог да и не желал заменить брату отца, а также мать, многочисленных сибирских родственников с их суровой нежностью и, главное, сердечным надзором-вниманием. В стране поголовная безотцовщина, Егорка не исключение, пусть сам справляется со своими подростковыми демонами, а заодно присмотрит за племянниками.