Наследники Ассарта - [14]

Историк же этого не знал и, обдумав положение, наконец понял, что соперничать с Мигратом в глазах женщины не в силах: тут, в изгнании, брат Изара, как уже сказано, один и содержал всю компанию, и помогал жить без столкновений со здешними властями. Используя своих подозрительных приятелей или же каким-то иным, неведомым Хен Готу способом, он ухитрился получить для всех троих разрешения на проживание – хотя и без права официально заниматься какой-либо деятельностью. Возможно, и сам историк мог бы добиться того же хотя бы для себя, обратись он в научные учреждения и должным образом представившись; но он не решился на такой шаг: подумал, что и до этих отдаленных краев скопления могли докатиться вести о нем, как об авторе Новой Ассартской Истории; это вряд ли послужило бы ему на пользу. А вот Миграт не боялся никаких пересудов и даже обвинений, словно чувствовал за собой некую неодолимую силу. В этом, по-видимому, и заключалось его преимущество.

Источник этой силы и уверенности Миграта в себе стал ясен Хен Готу, когда он принялся, в свободное от кухни и ребенка время, серьезно разбираться с архивом Властелинов, вернее – с той малой его частью, которую он, покидая Жилище Власти в Сомонте, наугад захватил с собою. Теперь он жалел, что оставил там слишком многое; но и среди взятого нашлось немало интересного. Так, например, оказалось, что Миграт и сам был Ублюдком Власти; теперь этот слух нашел документальное, неопровержимое для историка подтверждение. Дальше вступала в действие простая логика: Миграт увез женщину и то, что она тогда уже носила в себе, ради того, чтобы постоянно держать под контролем будущего конкурента, а возможно, если потребуется, уничтожить обоих. Допускал Хен Гот также и другую возможность: претендент мог пользоваться ребенком Изара как заложником, чтобы получить, во-первых, гарантированную безопасность, а во-вторых – быть может, и определенные права, вплоть до совластительства; своих детей у него, как знал историк, не было, так что независимо от того, кто из братьев переживет другого, наследовал бы так или иначе сын Изара.

Теперь становилось куда яснее, зачем понадобился Миграту и сам Хен Гот. Историк решил, что претендент намерен использовать его не просто для документального обоснования своих прав на какой-нибудь из самых значительных донкалатов Ассарта и соответствующий титул в Новой Истории. Сейчас, выяснив происхождение Миграта, историк понял, что этот корабль готовится к куда большему плаванию. Скорее всего Хен Готу придется обосновывать уже права на самое Власть – отыскивая в подлинной истории подобные прецеденты и опираясь именно на них. Наверное, еще в детстве незаконноpожденному принцу приходилось слышать такого рода слухи: наверняка его мать интересовалась такими проблемами. Хен Гот знал, что как только Миграт прикажет ему заняться этим вопросом, он и начнет делать нужную претенденту работу – хотя бы потому, что побоится отказаться: здесь он находился целиком во власти Миграта, тот мог даже убить его – и местные власти вовсе не стали бы вести розыск: ассариты оставались на Инаpе всего лишь нежеланными пришельцами.

Обосновывать же права Миграта на Власть Хен Гот не хотел. Изару он был обязан не только своим положением в обществе. Он был благодарен Властелину – и это главное – за возможность по-настоящему заняться наукой, позволяя себе даже не думать о ее политических приложениях. Поэтому мысль – оказаться предателем своего покровителя и чуть ли не друга – была для Хен Гота глубоко противна. Второй причиной было то, что в Миграте историк видел соперника в отношениях с Лезой, с которой он, Хен Гот, был ведь уже близок, пусть и один-единственный раз; не было дня, чтобы он не помнил об этом. Миграт же, по убеждению мечтателя, намерен был завоевать Лезу, чтобы воспользоваться ею в своих политических целях: владеть ею означало – владеть ее сыном, а это обладание позволило бы Миграту разговаривать с Изаром с позиции силы.

Хен Готу, естественно, ничего не было известно о планах Жемчужины Власти на сей счет; да если бы и было – от таких предположений он отмахнулся бы: в конце концов, наследование в Ассарте шло по мужской линии, и не ребенку какого-то бродяги было претендовать на великую Власть. Так что этих обстоятельств он в расчет не принимал. Ему смутно помнилось, правда, что в оставленной на Ассарте части архива были какие-то документы, позволявшие поставить это правило под сомнение. Однако бумаги, вероятнее всего, уже не существовали более: положение на планете в дни, когда Хен Гот покидал ее, говорило о том, что там вообще мало что и мало кто уцелеет.

Впрочем, историк, которого события последних месяцев сделали достаточно осторожным, возможно, еще очень долго не решился бы на поступок, если бы не последний разговор с Магистром, окончательно расставивший все точки над i.

Миграт, похоже, вернулся домой несколько навеселе. Иначе он вряд ли обратился бы к историку с такими словами:

– Ну как – не надоело тебе бездельничать? Так можно и совсем отвыкнуть от настоящей работы, а?

– Я готов, – поспешил заявить Хен Гот.