В обычное время владыки предпочитали спокойно почивать на лаврах своего величия, а поделив, наконец, Горы между четырьмя семьями, стремились поддерживать в долинах Межгорья мир — насколько это бывало возможным.
— Я чувствую печаль, — сказал Ирвальд, слегка отступив назад, чтобы видеть глаза старика, выцветшие почти до снежной белизны.
— Да, сын. Случилась беда.
Князь приподнял полы накидки, усаживаясь в массивное кресло у окна, где он любил проводить время, рассматривая Горы. Окна замка, высеченного в скале, выходили прямо в ущелье, отчего в комнатах в любое время суток царил полумрак.
Отец не слишком жаловал солнце, предпочитая красноватое свечение огня. Стены замка были утыканы факелами, горевшими день и ночь, источая приторный сладковатый аромат топлёного козьего жира. Потолки замка, некогда расписанные фресками, были покрыты несмываемым слоем копоти.
— Мой младший брат Орвилл погиб.
— О! — только и смог сказать Ирвальд.
Владыку не так легко было убить. А уж Орвилл слыл опытным воином, жёстким и гордым — про силу и дерзость его слагали легенды. Он не щадил врагов и не подставлял им спину.
— Сегодня мы с братьями предадим его тело водопаду. Семья соберется на памятный ужин. Ты тоже должен быть.
— Но как это случилось? Орвилл?! — сокрушался Ирвальд. Его не волновали церемонии. Кровь в груди кипела от праведного гнева. Смерть владыки должна быть отомщена. Вечером семья решит судьбу безумца, кем бы он ни был.
— Орвилл получил по заслугам, — неожиданно сказал отец.
— Что? — брови Ирвальда поползли вверх от удивления. Владыка? По заслугам? Это было что-то новое в не писаных законах владык.
— Да-да, сынок! Когда все время бросаешь вызов Горам, обязательно наступит час, когда Горы обрушат на тебя камни. Помни об этом!
— Что он натворил?
Мораш оскалил зубы в подобии улыбки и задумчиво накрутил на палец длинную прядь.
— Помню, когда Орвилл был совсем маленьким, в замок привели ящера, закованного в цепи, — так, забавы ради. Нам хотелось поиграть с ним, но ящер не подпускал никого близко. У него были огромные зубы и острые когти. Ему не нравилось сидеть на цепи! Ещё бы! А следующей ночью ящеру удалось разорвать цепи. Он сбежал, разодрав стражников, охранявших его, в клочья. Отец был в бешенстве, а Орвилл, безумец, торжественно пообещал, что собственноручно его поймает.
— Поймал?
— Как видишь…
— Только не говори, что он охотился на ящера в одиночку!
— Орвилл верил, что сможет, если не пленить зверя, то убить. И ещё больше прославиться.
— И что нам теперь делать? — спросил Ирвальд, — Искать ящера?
— Не думаю, что нам стоит это делать, — возразил Мораш, — и братья со мной согласны. Мы подумаем, как наказать ящера за дерзость, но не сейчас.
— Как скажешь, отец.
Ирвальд почтительно склонил голову, полагая, что вопрос решён. Если отец не желает скорой мести, то так тому и быть.
— Но я позвал тебя не для этого.
В комнате воцарилась тишина. Слышно было, как пищат крысы, сновавшие в щелях скал, как шумят, пробиваясь в камнях, пещерные ручейки. Ирвальду стало не по себе. Как же он сразу не догадался: семья сбудет делить вершины, принадлежавшие Орвиллу. Кому-то придётся занять место в замке усопшего владыки. И Ирвальд, как единственный княжич, тоже имел право на часть.
— Тебе необходимо жениться.
— Что?
Мечты о новых вершинах мгновенно рухнули, так и не успев взлелеять его воображение.
— И чем скорее, тем лучше.
— Но зачем? — Ирвальд действительно не понимал. Он был ещё достаточно молод. А из некоторых соображений, даже чересчур молод, чтобы связывать себя узами брака. Он ведь даже и не думал об этом. Где-то в далёком-предалёком будущем это, возможно, имело бы место случиться, но сейчас это казалось совершенно ненужным.
— Тебе нужны сыновья… А мне — внуки. И тогда я смогу умереть спокойно.
— Ты проживёшь ещё долго, — возразил Ирвальд.
— Не скажи, — взмахнул рукой Мораш, — время летит быстро, и не успеешь оглянуться, как воды Забвения позовут тебя…
— Лет двести у тебя ещё есть, — усмехнулся Ирвальд.
— А у Гор нет.
Мораш не ответил, глядя в пространство перед собой. Но Ирвальду не требовались слова — он и так знал, о чём тот думал.
Синие Горы нуждались в наследниках.
Орвилл погиб, не оставив потомков.
У среднего брата, Авгура, были только дочери — склочные, капризные бестии, вечно враждующие между собой.
Старший брат, Калеш, был бесплоден. Ни одна из двенадцати его жён не смогла зачать, к каким бы снадобьям и заклинаниям он не прибегал.
Ирвальд был единственным наследником Гор. И когда не станет отца и его братьев, Горы могут отойти другой семье.
— Но ведь и ты можешь снова жениться, — заметил Ирвальд, — у тебя могут быть ещё сыновья.
— Я слишком стар, чтобы жениться.
— Вовсе нет.
— Больше не будет никаких жён!
Мораш вскочил со стула и громко хлопнул по подлокотнику.
— Ты женишься, и твоя жена родит наследников.
— Но на ком? — Ирвальд растерянно пожал плечами. У него не было ни одной кандидатуры в невесты. Ни плохой, ни хорошей. Совсем никакой.
— Да на ком угодно!
— Даже на ведьме?
— Нет, это уж слишком…
Мораш прикрыл лицо рукой, отворачиваясь в сторону даже от мысли о новой ведьме в семье. И на то была весомая причина.