В душе стало пусто и очень одиноко, я ощутил болезненную утрату и ощущение несчастья, нависшего над этим местом.
С тяжелым сердцем начал ходить по комнатам в надежде отыскать хоть кого-нибудь. И мне это удалось…
От увиденного мое сердце болезненно сжалось.
За столом, подложив руку под голову, неподвижно сидела красивая женщина с измученным горем лицом и покрытыми темным платком волосами.
Ее полные слез и печали глаза тоскливо смотрели перед собой…
– Почему… почему ты нас покинул? – невероятно жалобным голосом спросила она и горько зарыдала. – Зачем только я отпустила тебя на этот раз?!… Зачем?!
Мое сердце дрогнуло…
– Прости, Машка, прости! – прошептал я безжизненным голосом, делая несколько шагов вперед.
На столе обнаружилась моя фотография с траурной лентой в уголке.
Из глаз потекли злые слезы.
«За что?! За что мне это все? Почему это произошло именно со мной? Почему?! Почему я оказался в теле мальчишки из другого мира? Для чего?! Верните меня в мой мир! К моим родным! Как теперь они будут жить без меня? Как?!»
– Верните меня домой!!! – неожиданно для себя яростно закричал я. – Верните меня домой! Верните меня домой! Верните!
Сел на пол возле жены и горько зарыдал.
Мне хотелось обнять ее, почувствовать тепло, такое родное и такое далекое, но моя рука, не встретив сопротивления, прошла сквозь нее.
– НЕТ! НЕТ! – яростно закричал я. – Верните мне мое тепло! Верните мне мое тепло!
Каким-то образом я ощутил, что это наша последняя встреча, наш последний шанс попрощаться, наше последнее мгновение.
От этого знания стало бесконечно печально.
– Верните… Верните… Верните… – только и мог я бормотать, пряча лицо в ладонях и вытирая без конца льющиеся слезы – Верните…
– Иван! Иван! Проснись! Иван! – услышал голос трясущего меня Феофана. – Проснись!
Думаю, не стоит говорить, что мое пробуждение было ужасным.
Я открыл глаза и посмотрел на наставника – на мгновение он даже отшатнулся.
Думаю, из-за того, что глазами мальчишки на него посмотрел потерявший самое дорогое в жизни человек…
Знаете, в момент осознания горя на меня словно обрушилась огромная гора. Я не мог пошевелить рукой и сделать хотя бы вдох. Чувство вины болезненно сжало бешено колотящееся сердце, я начал задыхаться.
Несколько пощечин и пара легких ударов по груди вывели меня из ужасного состояния, и я наконец сделал глубокий вдох.
– Дыши, дыши, Иван! Дыши! – говорил мне раскрасневшийся от испуга Феофан. – Дыши!
Поняв, что мне не хватает воздуха, он быстро вытянул меня из машины.
– Дыши, Иван, просто дыши. Это всего лишь кошмар.
«Вряд ли просто кошмар…» – устало подумал я.
– Опусти меня на землю, мне уже лучше, – через некоторое время сказал наставнику.
– Точно? – с явно слышавшимся в голосе сомнением спросил он, но все же выполнил просьбу. – Как ты себя чувствуешь?
– Уже намного лучше, – ответил, вытирая мокрое от слез лицо.
«Прости, моя любовь! – мысленно попрощался, до боли сжимая зубы. – Прости…»
– Опять? – тут же спросил Феофан, напрягшись.
– Нет.
«Интересно, что он вообще думает о происходящем? – спросил я себя. – Что он видел? Как я начал плакать во сне и что-то бормотать? Как начал кричать? Может, он думает, что я схожу с ума? Или что смерть негативно на меня повлияла? Теперь наверняка станет бояться надолго оставлять меня одного, чтобы не было такого вот повторения».
Мысли о родных, оставшихся в другом мире, были очень тяжелы и постоянно всплывали в сознании.
«Если это будет продолжаться, то я просто-напросто свихнусь, – подумал я. – Тоска и печаль станут преследовать меня постоянно. Да, человек, конечно, такая тварь, что ко всему привыкает, и я не исключение. Чувство утраты с течением времени будет понемногу утихать, пока почти не угаснет. Но до этого еще надо дожить. Я с такими чувствами вообще ни на что не годен, надо их как-то ослабить, ведь, как бы мне ни хотелось, ничего изменить нельзя. Благо оставил родным квартиру и приличный счет в банке. Не пропадут».
Я вспомнил, как очнулся в теле ребенка сразу после попадания и как мои эмоции были словно бы заперты в глыбе льда, что позволило вести себя адекватно и не наломать дров.
«Может, надо попробовать вернуть это состояние, только уже осознанно?»
Сконцентрировавшись, я представил, как собираю мысли и воспоминания о родных и помещаю их в глыбу льда. Как они там беснуются, но все же не могут вырваться наружу.
Мне стало легче.
Печаль и боль утраты не ушли. Они были где-то глубоко внутри меня, но уже не занимали мои мысли постоянно.
– Где мы? – спросил я, рассматривая лесную дорогу, на которой мы остановились, съехав с трассы.
– А сам что, не видишь? – съехидничал Феофан. – В лесу.
«Что за неуместный тон? – подумал я, но даже не поморщился. – Или это он таким образом пытается отвлечь меня от дурного сна? В принципе это немного работает. Только, к сожалению, это не обычный кошмар. А нечто большее…»
Затылок опять стало ломить.
«Не хочу даже думать об этом!» – решил я.
Я сдерживал эмоции, но сердце вновь стиснули невидимые тиски.
– Мне надо отвлечься, – сказал Феофану. – Чтобы мысли дурные в голову не лезли. Давай потренируемся?
– Потренируемся? – вопросительно уставился он на меня и с сомнением добавил: – Ты уверен? Может, лучше пока не рисковать?
