Наследник славы. ч.2 - [10]

Если разобраться, то он действительно явился невольной причиной начавшихся злоключений маа. У того был по старому месту жительства какой никакой статус, а по вине Романа всё пошло прахом. И из-за кого!? Из-за какого-то безродного инопланетянина! У которого даже нет своей общины на корабле. Как бедному рабу не сердится на чужака? Зачем ему нужен такой друг?

Как землянин не пытался разузнать у хозяина судьбу Кабо, ничего не получалось. Тот лишь отмахивался всеми тремя щупальцами и заявлял, что не собирается с одним из своих рабов обсуждать судьбу другого своего раба. Этого еще не хватало!

С трудом, но Роман привыкал к этой жизни. Новыми друзьями, правда, так и не обзавелся. Отчасти из-за поселившегося в нем страха очередной потери. Отчасти из-за того, что другие рабы относились к нему с некоторой неприязнью, как к любимчику Хозяина и странному чужаку. Да и его внешность их откровенно отталкивала. Свободные гиоды, работавшие с ним бок о бок, видели в нем прежде всего раба. Были приятели, с которыми можно время от времени почесать языки. Гиоды, в общем-то, неплохие ребята.

* * *

Приближался какой-то большой праздник, называвшийся на корабле Днём Очередного Пробуждения Хозяев Вселенной. Что это такое, никто толком объяснить не мог. В этот день просыпаются Хозяева. Не гиоды или марокканцы, а настоящие Хозяева — таинственные айоллы. На вопрос: «а они что, спят всё остальное время?», старший повар отвечал: «они никогда не спят».

— Как же тогда они просыпаются? — недоумевал землянин.

— Потому что все остальное время они находятся в другом мире.

— В каком другом? Они что, не здесь живут? Прилетают?

— Они здесь живут. И не здесь. Они обитают сразу в двух мирах. И в этом, и в другом.

— Как это? — не понимал Роман, — В каком другом и как можно жить сразу в двух мирах? И почему они, если не спят, просыпаются?

— Просыпаются, потому что во время пробуждения они находятся только в одном мире — в этом. Им нужно поддерживать силы. Питаться.

— Но как так можно?

— Отстань, раб! — не выдерживал Ту-Гиддо, ковыляя прочь на своих коротких ногах-щупальцах.

Другие вообще отказывались говорить об айоллах. Рабы, похоже, попросту сами ничего не знали, а гиоды откровенно боялись.

* * *

Когда до праздника Дня Пробуждения оставалось буквально десяток вахт, Ту-Гиддо подозвал Романа к себе и доверительно сообщил, что на складе почти не осталось мороженных тушь тцоп-вишей, а на праздник мяса нужно много. И они вдвоем отправятся в их загоны, чтобы отобрать подходящих, наиболее спелых особей. Тех потом забьют, обработают и заморозят. Надо отобрать с полсотни животных. Понадобится много мяса.

— Нельзя, нельзя поручать отбор местным рабам-заготовителям, — ворчал Ту-Гиддо, — Они отберут одни кости. Это отребье ничего не понимает в заготовке мяса. Ты будешь помогать мне.

Глава 5. Тцоп-виши

С самого начала следующей вахты Роман вместе с Ту-Гиддо и несколькими рабами из обслуги, отправился в сектор корабля, отгороженный от прочих помещений и предназначенный исключительно для содержания и разведения в нём тцоп-вишей. Это была свободная смена Романа, в которую он надеялся хоть немного отдохнуть и забыться. Да кого это интересовало? Несмотря на то, что землянин считался любимчиком старшего повара, его жизнь оставалась жизнью раба и никому особенно не было дела до его мнения и желаний. Его положение ничем не легче положения любого другого раба на корабле. Для хозяев он просто раб. Его же мнимая приближенность к гиодам вызывал со стороны остальных рабов мягко сказать отчуждение — тихую ненависть. Фактически Роман был лишен уважения и со стороны хозяев, и со стороны большинства рабов. Лишь с двумя-тремя собратьями по несчастью он мог позволить себе роскошь общения как с равными. Но это были жалкие, забитые, такие же отверженные существа, как и он сам.

Вот и сейчас — Ту-Гиддо, не обращая на своего помощника ровно никакого внимания, ловко ковылял на своих троих впереди всех. Два раба дабла-дредноида, несмотря на то, что считались самой низшей категорией рабов, демонстративно держатся на несколько шагов позади землянина, высоко держа маленькие головки с лягушачьими глазками и отвратительными присосками на мордах, семеня непропорционально короткой высокому росту парой ножек с большими ступнями. Две руки безвольно болтаются, почти касаясь пальцами земли. Впрочем, Роман уже свыкся со своим особым статусом изгоя и старался не давать воли чувству тоски. Три маа грациозно шествовали последними.

Они находились в той части корабля, в которой Роману до сих пор бывать не приходилось. Его удивило, что на таком огромном корабле не было никаких лифтов или самодвижущихся лестниц или лент-транспортеров. Во всяком случае, ему пока не встречалось не одного такого устройства. Все передвигались исключительно за счет своих нижних конечностей: двух, трех, четырех — у кого сколько имелось, а грузы перевозились на разного размера трехколесных тележках.

Наконец группа оказалась у небольшого, неброского среди прочих, плотно закрытого люка. Рядом с ним маялась без дела пара стражников гиодов со знакомыми уже Роману раздвоенными на концах палками-дубинками. Землянину показалось, что прикрепленный к его груди диск неприятно завибрировал. Он настолько свыкся с этим контролирующим устройством, что совершенно не обращал на него внимания. Точно такие имелись на телах всех без исключения рабов. Гиоды перебросились парой свистящих фраз на незнакомом языке и раздали сопровождавшим их маа нечто похожее на маленькие толстенькие мягкие ошейники. У маа, у самого основания их длинных стройных шей, с обеих сторон по три небольших дыхательных щели. Они смешно трепетали, когда маа вдыхали и ошейники пришлись как раз над этими ноздрями, перекрывая их. Один из маа, надевая ошейник, пояснил землянину, что это устройство делает воздух в помещении тцоп-вишей безопасным для них, так как в нем содержится слишком много кислорода, вредного для маа в таких количествах. Когда Роман забеспокоился о себе, тот же маа, усмехаясь, пояснил, что газовая смесь за дверью может причинить вред только существам его расы. Всем прочим она безопасна.