Наследник Шимилора - [9]

Но так просто избавиться от пагубного воздействия белого свитера мне не удалось, и после Аллиных намеков я почувствовала, как кровь приливает к щекам. Я быстро перевела разговор на плодотворную тему магазинов и дубленок и получила от Аллы подробнейшую консультацию.

Провожать подругу до машины я отправилась с собакой. Возвращаясь, у лифта мы столкнулись с соседом с четвертого этажа.

— Какой он у вас поджарый, — одобрительно сказал тот. — Наверняка у него в роду были охотничьи собаки.

— Его отец — чистокровная русская гончая, — соврала я. — Внеплановая вязка.

— А-а, — глубокомысленно протянул сосед. — Оно и видно, что благородных кровей.

И никаких претензий! Хотя мой «элитный» пес в последнее время лаял не меньше, а больше: он стал чаще оставаться один. Видно, до соседа дошли слухи о переменах в моей жизни.

Матери по-прежнему не было. У себя в комнате я прижалась к Чане, уткнувшись лицом в его жесткую шерсть. Пес задумчиво положил мне лапу на плечо, как бы говоря: «Ничего, хозяйка, прорвемся. Утро вечера мудренее».

3. Исчезновение

Синоптики как всегда обманули. Солнце безвозвратно скрылось сразу после полудня, и с небес полетел мокрый снег. Мы встретились на канале Грибоедова и пошли по Невскому в сторону Дворцовой.

Ночь я провела очень плохо — мне опять приснился мой навязчивый сон, только по бесконечной лестнице рядом со мной поднимался мой новый знакомый — Денис, одетый в какую-то ярко-красную хламиду. А потом повторилась прежняя история: я тщетно кричала, отец останавливал на мне непонимающий взгляд, и ветер сбрасывал меня с моста. Но в последний момент Денис успевал перехватить мою руку. Я видела перед собой его лицо, искаженное от напряжения и понимала, что ему меня не удержать…

На этом сон оборвался. Я подняла голову с подушки: на часах — полседьмого. Больше я заснуть не смогла, думая о предстоящем свидании.

Бежать за дубленкой и явиться на свидание в обновке? Но магазины открываются не раньше одиннадцати, тем более, что синтепоновая куртка и ботинки больше подходят для пешей прогулки. Назначенный срок приближался, и я металась по комнате, постоянно нащупывая мобильник в кармане халата. Я то вытряхивала из шкафа всю одежду, то снова в раздражении заталкивала ее обратно. Когда стрелки на циферблате образовали острый угол, меня охватила дрожь. На мои мысленные заклинания и просьбы бестолковая трубка молчала, сонно мигая подсветкой.

Денис позвонил полдвенадцатого и предложил встретиться через два часа на мосту у метро «Канал Грибоедова». Я приехала первой, ничего кардинально не изменив в макияже. Когда на мосту появился Денис — в длинном пальто, с непокрытой головой — он меня не узнал, и пришлось помахать ему рукой.

Мы шли по проспекту, а в лицо нам дул холодный ветер с Невы. Зачем было соглашаться на эту дурацкую прогулку, тем более, что Денис почти все время молчал? Сначала я пыталась вести светскую беседу, а потом обиженно умолкла и трусила вслед за ним, тоскливо поглядывая по сторонам, куда бы незаметно свернуть. В витринах горели новогодние елки, украшенные гирляндами, мелькали красные колпаки Санта-Клаусов. Я представила, как исчезаю в декабрьской метели, и видела высокую, одинокую фигуру Дениса, застывшую посреди Невского. И глупая жалость заставляла меня идти дальше.

— Ты не замерзла? — спросил вдруг Денис. — Может, зайдем куда-нибудь?

— Хорошо бы, — пробормотала я.

Мы свернули на Большую Морскую и заплутали среди заснеженных улиц и мостов, перекинутых через заледенелые каналы. Наконец Денис остановился перед ступеньками, ведущими в какой-то подвальчик.

— Это мое любимое место.

Странное название: «Трубка мира». Мы зашли, заказали по чашке кофе.

— Очень мило, — сказала я, оглядываясь.

Денис посмотрел на меня недоверчиво, и я поспешила добавить:

— Нет, мне, правда, нравится, хотя несколько… непривычно.

Дизайнер решил воссоздать в кафе колорит индейского вигвама: трубки, покрытые орнаментом, украшения из перьев, маленькая жаровня в центре зала, на которой готовили какое-то мясное блюдо. Из колонок доносилась странная тягучая музыка. Хорошо еще, что официантки не изображали индейских скво…

Денис снял пальто, под которым оказался клетчатый пиджак поверх черного бадлона. Какое счастье, что не белый свитер — есть шанс выпутаться из этой ситуации без потерь! Но он потер озябшие покрасневшие руки, и надежды мои разлетелись вдребезги. Господи, как мне захотелось согреть в своих руках эти красивые, длинные, как у пианиста, пальцы! «Один, два, три, четыре», — начала я считать. Где-то на седьмом десятке мне удалось вызвать в себе раздражение.

— Может, объяснишь, зачем я тебе понадобилась?

Денис виновато улыбнулся.

— Никудышный я собеседник, да?

— Зато я, наверное, идеальная спутница, — проворчала я, тая от этой улыбки. — Тащусь за тобой, как собака. И не посягаю на твою сосредоточенность.

— Да нет никакой сосредоточенности. Просто скоро мне придется уехать, и я хотел попрощаться с городом. А мне некого было позвать с собой.

— А если бы я не согласилась? — язвительно поинтересовалась я. — Позвал бы Ирину? Нашу секретаршу?

— Нет-нет, — сразу ответил Денис с трогательным испугом. Потом его взгляд снова стал виноватым. — Я мог бы сказать, что увидел тебя и что-то такое почувствовал… Ты ждешь именно этого… Любая женщина…