Наследник престола - [27]

— И почему же?!

— Ты не похожа на других, в тебе есть что-то, что даже я не могу объяснить.

Венера сделала в воздухе неопределенный жест рукой, точно стараясь изобразить нечто незримое. Я удивилась, странной меня, конечно, считали, но удивительной?! Хотя Дементий, однажды назвал меня невероятной.

Я слегка улыбнулась своим мыслям. Венера как-то загадочно на меня посмотрела и вдруг спросила.

— Лиза, а что ты теперь думаешь о Дементие?

Нет, ну что же это такое! На нем что, свет клином сошелся?!

— Ни чего.

— Совсем?

Я с укором посмотрела на Венеру.

— Что ты хочешь от меня услышать?

— Да, нет, ничего, просто вы вдвоем провели целую ночь…

— Венера???!!!!

— Что?! — И эта эльфийка изображает такое невозмутимо невинное выражение лица!

— Ты про что вообще думаешь?!

— Это ты про что думаешь, я хотела спросить, изменила ли ты свое мнение о Дементие или нет?!

— Единственное, что я хотела бы сказать, что я хочу, чтобы этот поход поскорее закончился, и я больше ни когда не встречалась, ни с одним из сыновей Берин! Впрочем, их отца я тоже не горю особым желанием увидеть! А все эти ваши разговоры о них, в особенности о нашем будущем (теперь уже, судя по всему) правителе, выводят меня из себя! А если тебе больше нечем заняться, помоги мне с этими ветками, — я, негодуя, потрясла охапкой собранного "дерева" — или отправляйся к своему ненаглядному Дементию и можешь восхищаться им до бесконечности! Вот так!

— Я не предполагала, что это тебя так заденет.

— Венера, к тебе я отношусь нормально, но не к этим двум братьям, так что давай про них не будем.

— Но я не понимаю, ладно Дмитрий действительно не слишком приятный человек, но чем тебе не угодил Дементий!

— Неужели ты опять! Но, если тебе это так интересно, то он мне не нравиться из-за своей надменности, эгоистичности, постоянного бахвальства и наглости!

Венера удивленно открыла рот, но тут же его закрыла.

— Такое ощущение, что мы с тобой говорим о совершенно разных людях.

— Вынуждена тебя поправить, тогда уж не о людях, а об оборотнях, хотя будь их двое, я бы этого не вынесла! — Ну, злюка я, злюка! Что уж поделаешь, лучше я первая укушу, чем первой укусят меня.

Венера посмотрела на меня с глубочайшим укором, но ни чего не сказала, а лишь взяла у меня из рук половину собранных мной веток и направилась в сторону нашей очередной стоянки. Я тихо побрела следом за ней, по дороге продолжая подбирать различные ветки и палки, в результате, когда мы вышли к разместившимся мужчинам, в руках у Венеры был небольшой пучок веточек, а у меня их количество занимало все руки и упиралось в подбородок.

Едва я дошла до места, где Венера сложила свои ветки, и постаралась аккуратно выложить и свои собственные (ага, сейчас!), они не преминули с грохотом вывалиться у меня из рук. Поскольку и без того у меня было отвратительное настроение, я выругалась настолько дурными словами, что Венера по самые уши залилась краской. Дементий, седевший все это время под одним из деревьев, удивившись, поднял голову (ну, что поделаешь, такими словами я хоть и ругаюсь, но крайне редко, так что не удивительно, что от меня чего-либо подобного вряд ли кто мог ожидать). Прилегшие же отдохнуть Дмитрий, Руслан и Хикмет тут же проснулись и среагировали как-то не адекватно. Руслан покрылся красными пятнами и как-то нервно хихикнул, Хикмет натянул на голову плащ и что-то произнес на каком-то замудренном языке, а Дмитрий же вообще умудрился лежа подпрыгнуть, после чего он побелел и уставился на меня абсолютно ошарашенными глазами.

— Прошу прощения!

Я обвела всех недовольным взглядом и ушла на край поляны.

17

Я сидела, привалившись к одному из деревьев, выудив из сумки старую книгу, подаренную папе каким-то влиятельным человеком, за какую-то услугу. Потом, он подарил её мне, поэтому я и прихватила её из дому, как память. К тому же, это книга мне всегда очень нравилась, правда, понять, что там написано я не могла, так как весь текст был на каком-то древнем языке, зато рисунки там были раскрашены различными красками и казались живыми и настоящими. Особенно мне нравился портрет одного мальчика лет десяти. На нем была льняная рубаха, и серые штаны, он сидел под раскидистым дубом и, подтянув к себе босые ноги, слегка улыбался, смотря темно-карими глазами на того, кто его рисовал, темные волосы были взлохмачены ветром.

Не знаю, чем мне так нравился этот рисунок, но всегда, когда у меня было плохое настроение, я открывала его и любовалась им, разговаривала с мальчиком, и представляла, что он мог бы мне ответить. О моей странной привязанности, пожалуй, не знал ни кто, и надеюсь, ни когда не узнает. Иногда я размышляла, кем мог быть этот мальчик, и что с ним было потом, после того, как его нарисовали. Но этого мне уже не узнать ни когда.

Я слегка улыбнулась: "Странно, правда? Ещё недавно я была дома, а теперь иду неизвестно куда в компании совершенно чужих мне людей. Думаю, было бы здорово, если бы ты тоже участвовал в этом путешествии. Это было бы интересно, посмотреть какой ты теперь, хотя это книга сделана довольно давно, и может быть, ты уже давно стал стар, или же вообще умер, но тогда это очень грустно".