Наследник поручика гвардии - [99]

— Это будет признанием заслуг всех «духов», а не только их «деда», — заметил капитан 1-го ранга.

— Вот именно, Петр Михайлович! Вот именно!

Наступила пауза, во время который каждый из них думал о своем. Петр Михайлович вспоминал, какими глазами смотрели офицеры в кают-компании на своего командира, когда он вручал Макарову награды. А Степан Осипович от всей души мысленно благодарил своего бывшего начальника. «Дай Бог счастья в жизни ему и его семье!» — думал он.

— Кстати, Петр Михайлович, а как поживает ваш наследник? — подчиняясь внутреннему голосу, неожиданно спросил Макаров, будучи знаком с его семьей.

Тот недоуменно посмотрел на него, стараясь переключиться со своих размышлений на дела семейные, а уловив смысл вопроса, улыбнулся:

— Растет Андрюша. Уже как семь лет исполнилось. Александра Васильевна все никак не нарадуется на сына. Он сейчас пристрастился разглядывать картинки в старинных книгах своего старшего тезки, — и, увидев немой вопрос на лице Степана Осиповича, пояснил: — Моего деда, Андрея Петровича.

Макаров понимающе кивнул головой.

— А иллюстрации в них на самом деле отменные и к тому же интереснейшие. Я, надо признаться, в его возрасте грешил тем же. А когда подрос, стал зачитываться этими фолиантами. Однако предпочтение все-таки отдавал книге деда, написанной им самим.

— Вы имеете в виду «Приключения поручика гвардии в дальних странах»?

— Именно. Похоже, чаша сия не миновала и вас, Степан Осипович?

— К счастью, да, Петр Михайлович. Я с большим интересом прочитал ее в Морском корпусе, где некоторое время обучался. Правда, потому, что все будущие флотские офицеры выпускного класса зачитывались ею.

Чуркин рассмеялся:

— Это, видимо, стало традицией Морского корпуса. Ведь Фердинанд Петрович Врангель, бывший морской министр, поведал деду о том же увлечении гардемаринов и его выпуска.

Макаров задумчиво посмотрел на него:

— Стало быть, в вашей семье это наследственное, Петр Михайлович?

— Выходит, что так, Степан Осипович. И я, честно говоря, очень рад этому.

— А посему, если следовать логике, вашего сына тоже ожидает наш славный Морской корпус?

— Именно так оно и будет! — улыбнулся Петр Михайлович. — И вполне возможно, ваши жизненные пути еще и пересекутся. Я, честно говоря, был бы счастлив, если бы это произошло, Степан Осипович.

Глава пятая Торпеды — к бою!

После успеха у Сухума руководство Морского министерства окончательно удостоверилось в эффективности применения минного оружия военным пароходом «Великий князь Константин» и наконец-то предоставило в распоряжение его командира еще несколько самодвижущихся мин. Макаров вспомнил слова Петра Михайловича, что именно за ними будущее минного оружия, и ждал удобного случая применить их…

— Итак, господа командиры, мною получено разрешение на атаку турецких кораблей у Батума, — обратился он к своему «военному совету».

Офицеры уже привыкли к тому, что командир «Константина» собирает военный совет именно перед очередным делом.

— Должен отметить, — продолжил капитан-лейтенант, — что глубина Батумского рейда позволяет использовать самодвижущиеся мины. Капитан 1-го ранга Чуркин, главный специалист по минному оружию русского флота, назвал их торпедами. А посему надо срочно смонтировать их пусковые установки на «Чесме» и «Синопе».

— Наконец-то, Степан Осипович! — воскликнул Зацаренный. — Ох и дадим же мы жару османам!

Все заулыбались горячности лейтенанта.

— Не будем делить шкуру неубитого медведя, Иван Кузьмич! — осадил его Макаров. — Дурная примета. Это, во-первых.

А во-вторых, не забывайте, что это будет первая атака торпедами в истории всех флотов мира! Нас в связи с этим могут ожидать и неожиданности, которые мы сейчас просто не можем предусмотреть ввиду отсутствия опыта применения торпед, — он обвел строгим взглядом притихших офицеров. — Тем не менее атаковать неприятеля будем всеми четырьмя катерами. Порядок следования к Батумскому рейду — кильватерная колонна. Головным идет «Чесма», за ней «Синоп», «Наварин» и замыкающим — «Минер». При подходе к цели рассредоточиваемся. «Чесма» и «Синоп» для верности одновременно атакуют один и тот же турецкий корабль. Остальные — по обстановке. Старший — лейтенант Зацаренный. Возвращение по моему сигналу с «Константина». Вопросы есть?

Вопросов не было — все казалось предельно ясным.

* * *

16 декабря 1877 года. Поздний вечер. Тишина. Слабо светит ущербленная луна. Волнение моря практически отсутствует. С «Константина» спущены на воду катера, уже под парами.

В лунном свете показались турецкие корабли, стоящие на рейде, и лейтенант Зацаренный, используя рупор, приказал: «Рассредоточиться!». «Наварин» и «Минер» ушли в разные стороны, а «Синоп» пристроился рядом с «Чесмой» для совместной атаки.

Бдительность часовых на турецких кораблях их явно подвела, и первый выстрел прозвучал только тогда, когда «Чесма» и «Синоп» на полном ходу уже подошли к самому крупному броненосцу «Махмудие». Приблизившись к нему саженей на пятьдесят, оба катера одновременно выпустили торпеды и резко отвернули в сторону. Командиры катеров, затаив дыхание, как завороженные, следили за вспененными дорожками от гребных винтов торпед, хорошо заметными на поверхности воды при лунном свете.