Наследник поручика гвардии - [97]

Капитан 1-го ранга что-то прикинул в уме.

— И не только, скажем, льды Финского залива, но и тяжелые арктические. Иными словами, речь идет о создании судна, которое сможет не только само продвигаться во льдах, но и прокладывать путь другим судам, — он тревожно и с надеждой на поддержку посмотрел на Петра Михайловича.

Тот удивленно приподнял брови, ожидая услышать что угодно, но только не эту ошеломившую его новость.

Макаров сосредоточился, отлично понимая, что именно сейчас решается вопрос о его будущем детище.

— Еще Петр Первый мечтал о морском пути через Ледовитое море. Ведя отчаянную борьбу с турками и шведами за выход России к морям, он прекрасно понимал, какие возможности откроются перед государством в случае организации торговых путей по северным и восточным морям из Архангельска в Китай и Индию. Мало того, что это был бы самый короткий путь в те страны, он — самое главное — пролегал бы только вдоль берегов Российской империи! То есть по отечественным водам, раз и навсегда избавляя русское купечество от иностранной зависимости, — он сделал короткую паузу. — И пусть не за одну навигацию, а с зимовками, но купеческие суда достигли бы этих благодатных стран, изобилующих драгоценными товарами, и, обменяв их на свои, вернулись тем же северным путем. Прибыль государевой казне, истощенной длительной Северной войной[104], сторицей окупила бы все расходы. — Макаров просветленным взглядом посмотрел на Петра Михайловича, внимательно слушавшего его, и продолжил: — Потому-то перед самой своей кончиной Петр и приказал организовать экспедицию под командой капитана-командора Витуса Беринга, чтобы окончательно убедиться в наличии пролива между Азией и Америкой.

Петр Михайлович понял, что Макаров уже давно задумывался над решением этой проблемы, а конкретное ее решение пришло к нему только в последнее время.

— А ведь предпосылки к тому действительно были, — задумчиво сказал он. — Смогли же поморы еще в конце XVI века освоить так называемый Мангазейский ход от Архангельска через Обскую губу в Мангазею — город на высоком берегу Оби, центр пушного промысла тех лет. Однако все дальнейшие попытки пробиться через Ледовитое море как с запада на восток, так и с востока на запад не увенчались успехом.

— Конечно же, Петр Михайлович! — с жаром воскликнул Макаров. — Ведь все эти суда были деревянными, не способными противостоять льдам! Однако, как мне представляется, и стальным судам навряд ли удастся преодолеть арктические льды. Здесь нужны корабли специальной постройки! — победоносно глянул он.

— Ледоходы? Или ледорезы? — улыбнулся Петр Михайлович, видя горящие глаза собеседника.

— Нет, Петр Михайлович! И еще раз — нет! Только ледоколы! Они должны как бы наползать своим скошенным носом на лед, а тот под тяжестью корпуса корабля будет раскалываться. Отсюда-то и название.

Петр Михайлович был поражен направленностью мысли этого незаурядного человека. Как же можно, спрашивается, раздвинуть огромное, уходящее за горизонт ледяное поле толстого арктического льда, чтобы протиснуть в образовавшуюся щель корпус большого корабля? Та ведь затем неизбежно сомкнется за ним, и корабль этот окажется в ледяной ловушке! В этом случае задний ход исключен — корабль неизбежно останется без винта, обломав его о кромку толстого льда. Потому-то нужно именно колоть лед предлагаемым Макаровым принципом «наползания» — с края ледяного поля образуется проход, которым смогут пройти и следующие за ледоколом суда.

Просто? Вроде бы да. Но все гениальное как раз и отличается простотой. Вот только как до этой самой простоты додуматься?! Здесь-то и нужен особый склад ума…

— Каково же ваше мнение по этому вопросу, Петр Михайлович?

— Предлагаемый вами, Степан Осипович, проект имеет, разумеется, с моей точки зрения, блестящую перспективу. Однако надо признаться, что это очень и очень дорогостоящее предприятие и к тому же требующее для своей реализации значительного времени… Очень значительного, — после некоторой паузы добавил он.

Макаров вынул из кармана мундира носовой платок и вытер им выступившую на лбу испарину, что, естественно, не осталось не замеченным собеседником.

— Не переживайте так, Степан Осипович! — улыбнулся Петр Михайлович. — Это нормальный ход процесса реализации любого проекта, а уж вашего — тем более. Ведь большая часть морских границ Российской империи приходится как раз на Ледовитый океан, потому организация постоянно действующего морского пути вдоль его побережья — дело особой государственной важности. Собственно говоря, мы это с вами уже обсудили. Потому-то для одобрения в Морском ведомстве, а тем более для высочайшего утверждения вашего проекта, потребуются убедительные обоснования и — главное! — точные инженерные расчеты, — Петр Михайлович видел тревожную озабоченность на лице собеседника, вызванную его последними словами. «Нас бьют, а мы крепчаем!» — почему-то вспомнилась ему прибаутка деда. Вслух же он сказал: — Тем не менее если с помощью построенного вами ледокола удастся наладить хотя бы в Финском заливе сообщение между Кронштадтом, Гельсингфорсом[105] и Ревелем — главными пунктами базирования кораблей Балтийского флота, — то уже одно это оправдает все расходы на его строительство.