Наследник полуночи - [9]

— Как прекрасно, — вместо этого сказал Магнус. — Что ж, я желаю тебе всего наилучшего с твоим проказником.

— Конечно, мы увидимся еще раз перед твоим отъездом из Лондона, — произнесла Тесса прежним голосом молодой девушкой, не терпящим никаких возражений.

— Непременно, — сказал он, а потом помолчал. — И еще, Тесса, если я тебе понадоблюсь — надеюсь, что это произойдет через много-много долгих счастливых лет — отправь мне весточку, и я тут же появлюсь.

Они оба знали, что он имел в виду.

— Хорошо, — сказала Тесса и протянула ему руку. Она была мягкой и маленькой, но рукопожатие на удивление оказалось крепким.

— Верь мне, моя дорогая, — с притворной небрежностью сказал ей Магнус. Он выпустил ее руку и изысканно поклонился. — Позови меня, и я приду!

Когда Магнус повернулся, чтобы отойти от церкви, то услышал музыку скрипки, доносящуюся в туманном лондонском воздухе, и вспомнил другую ночь — ночь призраков, снега, рождественской музыки и Уилла, стоящего на ступенях Института и глядящего вслед уходящему Магнусу. Теперь у двери стояла Тесса с поднятой в прощании рукой, пока Бейн не оказался у ворот со зловещей надписью: «МЫ ВСЕ ЛИШЬ ПРАХ И ТЕНЬ». Он оглянулся, увидел ее бледную фигурку на пороге Института и снова подумал: «Да, возможно, я был не прав насчет отъезда из Лондона».

* * *

Уже не в первый раз Магнус отправлялся из Лондона в Чизвик, чтобы навестить Дом Лайтвудов. Дом Бенедикта Лайтвуда часто был открыт для представителей Нижнего мира, которые разделяли его идею о хорошем времяпрепровождении.

Когда-то это было огромное поместье из блестящего белого камня, украшенное греческими скульптурами и с большим количеством столбов, что и не сосчитать. Лайтвуды — гордые и хвастливые люди, что отражалось в неоклассической величавости их дома.

Магнус знал, что случилось со всей этой гордостью. Глава семейства Бенедикт Лайтвуд из-за общения с демонами заразился болезнью и превратился в убийственного монстра, с которым были вынуждены сражаться его собственные сыновья при содействии целого ряда Сумеречных охотников. В качестве наказания их поместье было конфисковано Клавом, а их семья стала посмешищем, притчей во языцех за грех и предательство всего того, чем дорожили Сумеречные.

На чрезмерное высокомерие Сумеречных охотников у Магнуса было мало времени, и обычно ему было приятно видеть, как с них сбивали спесь, но даже он редко видел семью, распадающуюся столь ужасно быстро. Габриэлю и Гидеону, двум сыновьям Бенедикта, удалось вернуться к респектабельности, благодаря хорошему поведению и милости Консула и Шарлотты Бранвелл. Однако их сестра — совсем другое дело.

Как ей удалось заполучить обратно в свои руки Дом Лайтвудов, Магнус не знал. «Безумна, как закрытая в чайнике мышь» — так сказал о ней Уилл, и, зная об опальном положении семьи, Магнус не ожидал величия времен Бенедикта. Без сомнения сейчас это место захудалое, пыльное от времени, в нем оставили всего несколько слуг охранять его и приводить в порядок…

Нанятый Магнусом экипаж остановился.

— Место выглядит заброшенным, — высказал свое мнение кучер, поглядев с сомнением на железные ворота, закрытые от ржавчины и покрытые виноградной лозой.

— Или посещаемым привидениями, — весело предположил Магнус.

— Ну, я не могу попасть внутрь. Эти ворота не откроются, — грубо произнес кучер. — Вам придется выйти и пойти пешком, если вы так решительно настроены.

Магнус был настроен. Сейчас его любопытство разгорелось, и он приблизился к воротам, как кошка, готовый взобраться на них, если понадобится.

Магический щелчок, немного открывающего заклинания, и ворота широко отворились с посыпавшимися ржавыми металлическими частичками на длинную заросшую дорогу, которая вела к призрачному поместью вдалеке, мерцающему как надгробная плита в полнолуние.

Магнус закрыл ворота и пошел вперед, прислушиваясь к звукам ночных птиц в деревьях над головой, шелесту листьев на ночном ветру. Вокруг него неясно вырисовывались почерневшие клубки, остатки знаменитых садов Лайтвудов. Когда-то они были прекрасны. Магнус смутно помнил, как Бенедикт Лайтвуд в подвыпившем состоянии проговорился, что они были отрадой его покойной жены.

Теперь же высокая живая изгородь итальянского сада образовывала извилистый лабиринт, из которого точно не было выхода. Магнус помнил, что в этих садах был убит монстр, которым стал Бенедикт Лайтвуд, и черный гной из вен чудовища просочился в землю темным нескончаемым потоком.

Вдруг что-то царапнуло руку Магнуса, он опустил взгляд и увидел розовый куст, который выжил, но дико разросся. Ему потребовалась минута, чтобы определить растение — форма цветов была знакома, а цвет — нет. Розы были черными, как кровь мертвой змеи.

Он сорвал один. Но цветок рассыпался у него в ладони, словно пепел, будто был уже мертв.

Магнус направился в сторону дома.

Упадок, коснувшийся роз, не пощадил и поместье. То, что раньше было гладким белым фасадом, сейчас стало серым от времени с прожилками черной грязи и зеленой гнили. Блестящие колонны увиты погибающими лозами, а балконы, которые Магнус помнил, как ниши для алебастровых кубков, теперь были наполнены темными клубками шипов и обломками лет.