Наследник клана (Взрыв это случайность) - [36]

Мыслей особых не было, зато накатила апатия, и единственным сильным чувством колыхалось сожаление о том, что я так и не смогу стать чародеем, потому как меня сейчас, скорее всего, просто банально отчислят. Ну а что меня ещё могло ожидать? В первый же учебный день вот так вот загреметь на ковёр к директору из-за порчи школьного имущества – это, можно сказать, своеобразный подвиг.

Денег, чтобы возместить разрушения, пусть даже половину, у меня просто-напросто нет. Откуда бы им вообще взяться? А отмазки, мол: «Это всё она! А я ни при чём!» – никто всерьёз не воспримет. Чай, не в детском саду, да и не стоит забывать, что белобрысая здесь уже давно учится и вроде как «своя», в то время как я в школе без году неделя, да и вообще на птичьих правах.

Хотя… на самом-то деле ведь всё так и было! И от этого факта становилось в разы тоскливее, чем даже от осознания того, что меня только что прилюдно отметелила хрупкая девчонка.

Я нашёл взглядом источник своих неприятностей. Дарья довольно быстро оправилась от испуга и сейчас вышагивала передо мной, гордо задрав голову, но при этом не ускоряясь и тайком подстраиваясь под мой темп. Это-то понятно. Никому неохота быть козлом отпущения, а практика показывает, что один получает всегда больше, чем двое. Даже если виноватых несколько, но первым под раздачу попал только ты, остальных накажут уже не так строго. Тем более что есть же ещё куча смягчающих обстоятельств, вроде пола или возраста, в результате чего крайним всегда оказывается ненужный человек.

Непонятно только одно: откуда девочка из элитной академии знает такие тонкости? Хотя с чего бы мне задаваться таким вопросом, скорее всего, у любой богатенькой принцесски имеется обширный опыт перекладывания своих проблем на чужие плечи. А по большому счёту, плевать!

Но вот на то, что я всё же оказался чародеем, – нет! Губы словно сами собой расползлись в улыбке. Я только что чувствовал силу! Был ей! Пусть недолго, но в момент, когда пелена ярости застила глаза, я ощущал себя несокрушимым! И пусть в те мгновения думал я совсем о другом, сейчас, слегка переварив произошедшее, могу сказать, это было просто очешуенно!

Настолько, что если потребуется, я готов в ногах у директора валяться, чтобы он только разрешил мне остаться. Честь, гордость – пустой звук на дне. Там выживают только крысы, готовые в любую секунду вцепиться в горло даже лучшему другу. В подобных ценностях нет ничего хорошего или достойного, но, как ни странно, пребывание в Таганской Нахаловке стало для меня отличной школой жизни, как я считал, закалившей мой характер.

Так что, хотя становиться беспринципным подонком я не желал, но готов был переступить через себя и унижаться, только бы не вернуться туда – в бездну безысходности. Однако всё же надеялся, что этого не понадобится.

Грег МакПрохор с нами не пошёл, а, загрузив класс выполнением какого-то комплекса и оставив очкастую девчонку за старшую, свалил в противоположную сторону. Это в какой-то мере обнадёживало. Может быть, всё же мой проступок не считают здесь таким уж серьёзным, раз конвоир не понадобился.

Ладно детдом, где для таких целей имелись несколько дюжих охранников, вооружённых палками, но даже в моей старой школе провинившихся учителя тащили на расправу самолично. Хотя, может, я чего не понимаю в местных порядках? Если подумать, а куда ты отсюда денешься? Сбежишь и лишишь себя будущего? Вряд ли даже клановые гордецы пошли бы на такую глупость. Тем более из-за подобной мелочи. Ну… по их меркам.

Мне же оставалось надеяться, что в ту сумму, которую уже внесли или только собираются оплатить за моё обучение «пиджаки», входит хотя бы частичная страховка возможного ущерба.

Так, погружённый в нерадостные мысли, я и добрёл вслед за Дарьей до знакомых уже дверей кабинета директора. В прошлый раз я не обратил внимания, но напротив, рядом с окном, стоял небольшой диванчик, видимо, предназначенный для посетителей. Его-то я сейчас и обжил, потому как на громкий стук Белоснежки хозяин кабинета не откликнулся.

Бояр Жумбрулович явно отсутствовал на своём рабочем месте, а секретаря, чтобы уточнить, где он шляется и когда его ждать, у директора не было. Может, по школе бродит, а может, уехал куда, или вообще, ведёт сейчас какой-нибудь урок – я слишком мало знал о его привычках и обязанностях, чтобы судить, но раз сказали идти сюда, собрался сидеть, пока кто-нибудь не появится. Одного косяка в день с меня хватит. Пусть видят, что я готов отвечать за проступки.

Дарья, сунувшаяся было к двери, прожгла меня, уже умостившего зад на диванчике, злобным взглядом – делить его со мной не решилась и, отойдя к соседнему окну, демонстративно уставилась во двор с лицом истинной княгини. Чем внезапно вызвала у меня приступ неконтролируемого смеха. Уж больно комично выглядела девица, пытаясь казаться надменной и неприступной, при том, что её заметно трясло то ли от пережитого испуга, то ли от страха перед директором.

Не знаю почему, но на меня это подействовало успокаивающе. Боится – значит чувствует себя виноватой! А вот я, наоборот, ничего такого за собой не ощущал. Даже больше – перестал волноваться из-за взорванной стенки. Чувством «всеобщей справедливости» я никогда не страдал – с такой болезнью на дне вообще не выжить. Да и Светлым Витязем не был, а потому перекладывать на себя проблемы Красной Девицы не собирался!