Наследник имения Редклиф. Том 1 - [13]

За завтракомъ мистеръ Эдмонстонъ сталъ приглашать Филиппа пріѣхать погостить сутокъ двое въ Гольуэлѣ.

— Нельзя ли вамъ позвать на это время и Торндаля; я бы тогда пріѣхалъ вмѣстѣ съ нимъ, — сказалъ Филиппъ.

— Прекрасно! пусть и онъ пріѣдетъ. Мы будемъ очень рады, закричалъ мистеръ Эдмонстонъ. — Дня два тому назадъ, мы даже говорили объ этомъ съ мамой.

— Благодарю васъ, для него семейный обѣдъ настоящій праздникъ, — замѣтилъ съ удареніемъ Филиппъ.

Въ эту минуту вошелъ дворецкій съ докладомъ, что грумъ сэръ Гэя прибылъ и привелъ Делорена.

— Делорена привели! весело повторилъ Гэй, вскочивъ со стула. — Гдѣ онъ?

— У крыльца, сэръ, — отвѣчалъ дворецкій.

Гэй бросился туда, мистеръ Эдмонстонъ за нимъ. Вся семья отправилась любоваться красивой лошадью. Пріятно было видѣть, съ какой веселой улыбкой грумъ Уильямъ поздоровался съ бариномъ, и какъ дружно жили между собой, Гэй, Буянъ и Делоренъ.

Разспросивъ подробно, какъ совершила лошадь свое путешествіе, Гэй началъ описывать Филиппу всѣ достоинства Делорена, этого послѣдняго подарка дѣдушки ко дню его рожденія. Дамы восхищались имъ безусловно, но Филиппъ, какъ знатокъ, не могъ не найти въ немъ нѣкоторыхъ недостатковъ. Это сильно не понравилось Гэю; онъ весь вспыхнулъ, глаза его засверкали, точно будто Филиппъ нанесъ памяти его дѣда тяжкое оскорбленіе; но онъ смолчалъ и отправился въ конюшню наблюдать, какъ установятъ лошадь въ стойлѣ. Филиппъ все время стоялъ у дверей передней съ дамами.

— Вы, какъ я слышу, зовете уже Гэя по имени, — замѣтилъ онъ Лорѣ.

— Мы нарочно поставили себя съ нимъ на короткую ногу съ перваго же раза, — поспѣшила отвѣтить за дочь мистриссъ Эдмонстонъ:- ему было, выдите, непріятно прибавленіе слова сэръ; притомъ онъ былъ дотого убитъ горемъ, что намъ хотѣлось поскорѣе доказать ему, что мы считаемъ его своимъ и что нашъ домъ ему не чужой.

— И вы, кажется, вполнѣ этого достигли?

— Еще бы! закричали обѣ дамы. — Онъ такъ мило разговариваеть! Такъ отлично поетъ! Такой умный! Такъ прекрасно играетъ въ шахматы!

— И Буянъ у него какой славный! добавила Шарлотта.

— А главное, онъ къ Чарли внимателенъ до нельзя, — заключила мать и ушла въ комнаты.

— Знаете ли что, Филиппъ, — замѣтила Эмми: — папа увѣряетъ, что Гэй своими достоинствами выкупитъ всѣ грѣхи своихъ предковъ.

— Что онъ за музыкангь! чудо! восторгалась Лора.

— Ахъ, Филиппъ, постарайтесь вы полюбить Гэя, очень серьезно сказала Шарлотта.

— Какъ это постараться? Развѣ я его не люблю?

— Правда, его нельзя не любить! настаивала шалунья.

— Еслибы вы только слышали, что у него за голосъ, — говорила Лора. Чистый, сильный и вмѣстѣ съ тѣмъ въ высшей степени пріятный въ низкихъ нотахъ. Что за слухъ! Онъ настоящій артистъ.

— Наслѣдственный талантъ, немудрено, — сказалъ снисходительнымъ тономъ Филиппъ.

— Чтожъ за бѣда? спросила съ улыбкой Эмми.

— Не нужно этого забывать. Не заставляйте его никогда пѣть въ обществѣ: это напоминаетъ другимъ его происхожденіе.

— А мама говоритъ совсѣмъ другое, — возразила она. Ей очень жаль, что онъ не учится пѣнію. Намедни, во время урока мистера Редфорда, нашего учителя музыки, она попросила Гэя спѣть гамму. Тотъ ротъ разинулъ отъ удивленія и восторга. Гэй будетъ у него теперь брать уроки.

— Въ самомъ дѣлѣ? сухо спросилъ Филиппъ.

— Да неужели вы не шутя думаете, что еслибы ваша мать была дочь музыканта и у васъ самихъ былъ бы талантъ къ музыкѣ, то вы бы стыдились его выказать? съ удивленіемъ спросила Лора.

— Право, не умѣю вамъ сказать, что бы я сдѣлалъ тогда, еслибы мать моя была бы другаго происхожденія, чѣмъ теперь, и еслибы у меня открылся музыкальный талантъ.

Барышень позвали одѣваться, чтобы идти гулять на гору Истгиль, и мать позволила Филиппу проводить ихъ туда. Онъ и Лора шли рядомъ нѣсколько впереди другихъ. Дорогой молодой дѣвушкѣ сильно захотѣлось навести разговоръ опять на Гэя.

— Мнѣ онъ очень нравится, — сказала она:- въ немъ много хорошаго.

— Это правда, — овѣчалъ Филиппг, — но вполнѣ довѣряться ему опасно. Львенка можно сдѣлать ручнымъ посредствомъ ласки, но переродить его нельзя.

— Развѣ онъ, по вашему, львенокъ? спросила Лора.

— Да, львиная кровь видна у него по глазамъ. Онъ не выноситъ ни одного совѣта, манеры у него очень рѣзкія; едва ли можно предполагать, чтобы характеръ у него былъ спокойный. Сердце у Гэя отличное, онъ очень откровененъ, старается всегда сдѣлать другимъ пріятное; но, сколько я успѣлъ замѣтить, судя безпристрастно, онъ владѣть собою не умѣетъ и очень упрямъ.

— А отчего-жъ онъ такъ сильно любилъ своего дѣда, не смотря на то, что тотъ былъ строгъ съ нимъ? Вѣдь онъ только въ послѣднее время немного развеселился, а то прежде на него жаль было смотрѣть, такъ онъ былъ убитъ горемъ.

— Да, Гэй очень нѣженъ и чувствителенъ — это даже лишнее для такого круглаго сироты, какъ онъ. Я наблюдалъ за нимъ въ Рэдклифѣ; онъ держался очень мило, немного ребячился, правда, но вообще былъ приличенъ и ласковъ со всѣми. Хорошо, что его оттуда перевезли: тамъ народъ любилъ его до обожанія и его непремѣнно бы избаловали.

— Жаль было бы, если бы онъ испортился!

— Очень было бы жаль. У него много хорошихъ качествъ; но они даны ему какъ бы для равновѣсія съ родовыми пороками. Сколько мнѣ помнится, всѣ его предки, кромѣ несчастнаго злодѣя, сэръ Гуго, отличались великодушіемъ и открытымъ характеромъ. Вотъ почему я не полагаюсь на эти два свойства, рѣзко выдающіяся въ Гэѣ. Нужно еще хорошенько его узнать, чтобы вполнѣ довѣриться ему. Вы понимаете, что я говорю съ вами объ этомъ не изъ желанія осуждать Гэя; — совсѣмъ нѣтъ, я хочу быть только справедливымъ и потому повторяю: я тогда только буду увѣренъ въ Гэѣ, когда испытаю его.