— Угу, — кивнул Геннадий, пережёвывая кусок.
— Согласен, — проговорил Андрей Михайлович, который сидел, откинувшись на спинку кресла, и изучал взглядом стоящий перед ним бокал красного вина. — На них это похоже. Помните, что стало с Оболенскими? А ведь они тоже из-за имущества спорили долгое время.
— А я слышала, будто это Вельяминов сделал, — вклинилась в беседу Анна Васильевна. Несмотря на гибель сына, она держалась спокойно. Эта миниатюрная старушка, как всегда, выглядела бодрой и неунывающей, хотя от Николая не укрылось, что бабушка словно резко состарилась лет на пять, а руки её дрожали сильнее обычного. Вот и сейчас она держала их на коленях и даже к пище почти не притронулась, чтобы не выдать своё состояние за общим столом.
— Да, мама, это сделал Вельяминов, — подтвердил Геннадий, — но сделал он это, потому что Голицыны его натравили на Оболенских. Они же потом его и в канцлеры выдвинули.
— Москва и Владимиро-Суздальское княжество давно были на ножах. У нас другой случай, — рассудил Николай.
— Это как посмотреть, — возразил Андрей. — Думаю, москвичи на землю новгородскую тоже неравнодушно косятся.
— Неделю назад Голицыны предлагали моему брату сделку, хотели купить «НовАрму», — сказал Геннадий. — Он им отказал. Готов биться об заклад, что скоро они снова выйдут на связь и предложат ещё раз.
— Что ж им неймётся-то, — покачала головой Анна Васильевна. — Вот люди, а? Всё хотят под себя загрести, даже то, что им не принадлежит. И на убийство пойдут, и на подлость. Куда мир катится? — она сокрушённо вздохнула. — Мало им всё. Теперь и сына моего убили.
— Да, бабушка, если убийство отца — и правда их рук дело, они — подлецы, каких свет видывал, — согласился Николай. — И они поплатятся. Надо подумать, что с ними сделать. Вряд ли удастся призвать их к ответу на законном основании. У них все куплены.
— Пока будем ждать, — сказал Геннадий. — Более предметно поговорим, когда Голицыны выйдут на связь. А пока мы даже точно не знаем, они ли это.
— Но мы же не оставим безнаказанным убийство отца? — Николай пристально посмотрел на дядю.
— Не оставим, не переживай, — успокоил его Геннадий. — Сейчас главное подумать о нашей собственной безопасности.
— Эх, а я говорил, что не надо за этот завод цепляться, — произнёс Андрей. — Лучше бы территорию на севере разрабатывали. За это хотя бы не убивают. Новгородская земля большая, места всем хватит.
— Не говорит так, дядя Андрей. Завод этот основал наш род, и он должен нам принадлежать, — недовольно произнёс Николай. — Я его не продам. Пусть делают, что хотят, я буду защищать имущество семьи.
— Дело твоё, конечно, — равнодушно произнёс Андрей, — но я тоже думаю о семье и о том, в каком направлении двигаться дальше. Спроси вон у Ивана Ярославовича, как дела на производстве. Все государственные заказы идут мимо нас, несмотря на то, что война в разгаре, — Андрей взглядом указал на Ивана Ярославича, который разговаривал с другими родственниками. — И так будет продолжаться, пока канцлером остаётся Вельяминов. Или ещё кто-то из московских будет — всё равно. Проблема не в заводе, проблема в нашем обществе. Союз уже давно утратил те принципы, на которых строился изначально. Законными выборами теперь и не пахнет. Какие князья оказываются богаче, те и сажают своих в канцлеры. Вот где корень наших бед.
— Ну не всё так плохо на данный момент, — отвлёкся от беседы Иван Ярославович, услышав, что речь идёт про «НовАрму». — Мы не зависим от государственных заказов. К тому же наш завод — единственный во всём СРК, который производит экзоскелеты на преобразователях. У нас сейчас контракт с Ираном и Северным Хорезмом. А у москвичей — нет, с москвичами восток работать не хочет. Вот и бесятся.
— Москва сама обрубает связи, — возразил Андрей. — Они считают Иран потенциальным противником. И с УСФ накаляют отношения. Слышали, что Голицыны в прошлом году назад разорвали контракт на поставку преобразователей «Урал-7»? Хотя они по всем параметрам лучше китайских и даже наших, новгородских. К чему Вельяминов ведёт?
— Известно, к чему, — мрачно проговорил Иван Ярославович. — Хочет войны с УСФ.
— Так-то оно так, господа, — согласился Геннадий, — но сейчас не о политике надо думать, а как бы самим на плаву удержаться.
— Я предложил, как удержаться, — пожал плечами Андрей.
— Я не продам завод, ещё раз повторяю, — сказал Николай.
— Ребят, успокойтесь, — проговорила Анна Васильевна. — Ну что вы опять ссоритесь? Может, хотя бы сегодня не будем?
— Всё верно, мама, говоришь, — согласился Геннадий и поочерёдно окинул всех взглядом. — Главное сейчас что? Держаться вместе. Только так мы останемся на плаву, — он поднял бокал. — За семью, за род Востряковых, за нас, одним словом, и за то, чтобы никакие враги и удары судьбы нас не сломили.
Все остальные тоже подняли бокалы и выпили.
После ужина Николай и Геннадий поднялись в отцовский кабинет. Он здесь был довольно просторный в отличие от кабинета в городском доме. Помимо большого письменного стола, тут имелся книжный шкаф с баром и отгороженный деревянной ширмой угол, в котором вокруг журнального столика стояли чёрные кожаные диваны. Когда-то в этом кабинете работал дед, Михаил Святославович, потом — отец, а теперь здесь предстояло заниматься делами Николаю.
