Наследник - [74]

– Другая половина – рота, полторы сотни стволов, – напомнил Сергеев. – А у вас, как я понимаю, человек двадцать… Справитесь? Сумеете уйти?

– Уйти успеем. Главное, чтоб в воздухе не достали, стингером. Наверняка что-то у них есть…

Каргин склонился над снимками, изучая местность. Фотографии были подробные – и люди видны, и машины, и трубы на домах, и скалы – резкие черные тени от них тянулись с востока на запад. База, замкнутая в периметр бетонных стен, лежала в довольно глубокой котловине и казалась недоступной с земли. Котловина, как ее и рисовала Ксения, напоминала овал, вытянутый с северо-востока на юго-запад; на севере – тоннель, пробитый в скалах, а при въезде в него – селение Кара-Суук, сотни две домиков, разбросанных на берегу горной речки. Тоннель наверняка охранялся, и не было сомнений, что в нем заложена взрывчатка – повернут рычажок, и сотня тонн породы обрушится на атакующих. Если судить по теням, падавшим от домов и утесов, скалистые стены на севере, западе и востоке были метров триста высотой, и вертолет, поднимавшийся к этим вершинам, мог оказаться прекрасной мишенью – особенно если внизу заполыхает пожар или ночка выдастся лунная. Но на юге скалы сильно понижались, метров до тридцати-сорока, и котловина переходила в узкое ущелье, отличную дорогу для отступления – если, конечно, пилот попадется стоющий. Сам Каргин летал вполне прилично, но только днем и, разумеется, не в канавах, где с края на край можно камешек перебросить.

Раздумывать над тем, что за пилот у Азера, асс или сопливый новичок, смысла сейчас не имело, и Каргин, отметив юг как лучший путь для ретирады, потянулся к следующему снимку. На нем был изображен участок за ущельем: нависший скальный козырек, наполовину скрывавший какие-то сооружения, склон, полого тянувшийся вниз, и такой же пологий подъем на гору, поросшую хвойным лесом. Внизу лес редел, и среди камней торчали одинокие сосны, перемежавшиеся с зарослями кустарника, ямами, осыпями, большими и мелкими глыбами и чем-то бесформенным, похожим на груды старого мусора. Пейзаж был Каргину смутно знаком, однако припомнить, где и когда он видел эту местность, никак не удавалось. Взгляд с высоты делает высокое и глубокое плоским, и только тени позволяют распознать, где тут впадина, а где возвышенность. Тени были выразительные, но кроме туманных воспоминаний ничего не навевали.

Вздохнув, Каргин отложил снимок и придвинул к себе другой, где база была представлена в крупном масштабе. Посередине – плац, с одной стороны – здание штаба, квадратик гауптвахты, склады и танки для горючего, с другой – казармы и развалины казарм, а сбоку от них – гараж и вертолетная площадка в кольце столбов с прожекторами. Еще сторожевые вышки: четыре – по углам периметра, и одна у ворот.

Сергеев показал на нее отточенным кончиком карандаша.

– Эту наша красавица не изобразила, но в остальном ее картинка очень даже точная. Молодец! Кстати, Алексей Николаевич, что вы думаете с нею делать?

– С собой увезем, в Москву. Захочет учиться, выдам грант, или пойдет работать к Перфильеву. А если нынешняя работенка дорога… Ну, в Москве тоже есть мужики, пусть ублажает.

Сергеев вдруг хихикнул.

– В Москве много чего есть. Например, человек, похожий на генерального прокурора.

Каргин посмотрел на него, но бывший кагэбэшник был уже непроницаемо серьезен. «Я ведь даже не знаю, как его зовут, – вдруг подумалось Каргину. – Товарищ по фамилии Сергеев, и все! Интересно, помнит ли Влад его имя-отчество?»

Мысль мелькнула и исчезла. Он подгреб снимки поближе к себе и сказал:

– Вот что, подполковник, если случится с нами какая неприятность, будете за старшего. Рогов, Кань, Гальперин, Дима с Рудиком и эта девушка – все на вас. Срочно вывозите их в Москву и проинформируйте о случившемся заместителей Перфильева. Они знают, с кем связаться и что делать.

– Мудрая предосторожность… Тогда я пойду, с вашего разрешения. Эвакуацию тоже надо подготовить.

– Готовьте. Это будет вашим заданием до завтрашнего утра.

Когда Сергеев вышел, Каргин вытянул ноги, откинулся на спинку кресла и прищурился. Творившееся сейчас в его сознании было таким же загадочным, таинственно-непостижимым, как труд музыканта, сочиняющего пьесу; ее основа, фон – рояль, виолончели, альты, скрипки, в мелодию их вплетается песнь гобоев, горнов, флейт, а в нужном месте вступят арфа, контрабас, ударят барабаны и литавры, прогремит труба, и все это сольется целостной гармонией, откуда не выбросишь ни инструмента, ни единой ноты или звука. Различия, при объективном взгляде, не существенны, средства и цели не важны; военачальник – тот же композитор, хотя его оркестр – воинский отряд, а инструменты – люди и оружие. Каждый должен знать свое место, вступить в свой черед, сыграть правильно, без фальши, и повиноваться дирижерской палочке как слову всемогущего Творца. Так и только так рождаются великие симфонии; так и только так куют победу. Награда – аплодисменты или жизнь своих бойцов.

Он уже не нуждался в планах и картах – они запечатлелись в памяти, ожили, стали объемными; словно наяву, он видел перед собой котловину в горах, окруженную скалами, бетонный забор, сторожевые вышки, цистерны с горючим, казармы, плац и здание штаба. Он знал, в каких щелях залягут снайперы, кого и скольких поразят их пули; в какой момент вертушка окажется над лагерем, где приземлится и что уничтожит, снова поднявшись в воздух; куда направятся его десантники, какие позиции займут, когда и по какому сигналу отступят; кто будет прикрывать отход, кто уничтожит казармы, запасы горючего, склады, взорвет сторожевые вышки, и сколько понадобится времени, чтобы ударить, посеять панику и отойти без потерь. Многоголосая фуга разыгрывалась в его голове, и звучали в ней взрывы, стрекот автоматов, вопли, хрип и стоны, яростный рев огня и гул, с каким оседают на землю кирпичные стены. Каждый звук и каждое действие в этой симфонии боя были согласованы с другими звуками и действиями, проистекали из предыдущего, вели к последующему и завершались красной вспышкой ракеты, приказом к отступлению. Восемнадцать минут, думал Каргин, восемнадцать минут и восемь боевых команд: пять – на вышках, снайперы, вертолетчики и штурмовая группа. Собрать бы их всех без потерь…